Эксбиционист

«Хорошо. Я жив. И это главное. Боль утихнет и уйдёт. А ты, Сергей Иванович, будешь вспоминать об этом в будущем, с толикой гордости, что ты преодолел испытание» – мысленно, сам себя постарался утешить больной, – «это только тело».

Испытание. Слово стало выпуклым, объёмным в общем потоке раскалённых мыслей. Что-то ещё мешало ему принять реальность, но что? Он пока что не мог понять.

Удалось открыть правый глаз. Затемнённая палата постепенно проявлялась сквозь пелену ресниц, позволяя понять Сергею, что он находиться в реанимации. Его тело было увито датчиками и иглами, а роскошную, широкую койку, на белоснежных простынях которой лежал больной, окружали мерцающие и мерно гудящие аппараты, не давшие ему умереть. У стены, сидя на стуле и закинув ноги на небольшую табуретку, мило спала пожилая, седая медсестра, облачённая в белый халат, поставленная здесь врачом, чтобы неотступно следить за жизнедеятельностью привилегированного тяжелораненного человека.

– Сестра, – тихо, невнятно, сквозь жатые зубы прошипел Берлов, и, собрав все свои силы, повторил вновь, – Сестра!

Получилось громче и чётче. Женщина смешно встрепенулась, отчего волосы, сложенные в пучок, зашевелились подобно гребешку на голове курицы, и поправила большие, круглые очки, сползшие с носа. Глаза её ещё не могли обрисовать картину палаты, поэтому она опёрлась о небольшой столик рядом, неловко разбрасывая книги и журналы. Тем не менее, она была очень профессиональна, так как, ещё не проснувшись до конца, минуя деятельность сонного рассудка, её речевой аппарат выдавал дежурные фразы:

– Больной, вам нельзя вставать! Молчите! Лежите! Не шевелитесь!

– Сестра, – не слушал её Берлов, – девушка в маршрутке… она жива?

– Я не знаю, – голос женщины дрогнул, выдавая внутреннее смятение, а Берлов был профессионально заточен на то, чтобы выявлять неуверенность и сомнения людей.

– Не врите мне…

– Я не знаю! Я позову дежурного врача!

Медсестра быстро ретировалась за дверь и вскоре, в палате показался собранный, бодрый врач – седоволосый, бородатый, немного тучный мужчина преклонного возраста.

Под халатом контуры тела угадывались смутно. Но за тот факт, что мужчина оставил позади лучшие свои годы, говорил крупный, пивной животик, натянувший пуговицы в районе талии. Данная выпирающая особенность фигуры в сочетании с худыми, профессионально-ухоженными руками и короткими ногами смотрелась довольно смешно.

Не слушая причитания больного, доктор внимательно осмотрел показания приборов и только после этого снизошёл до ответов:

– Девушка… – задумчиво протянул хирург, – не припомню, что доставляли.

– Новости. Такая авария не может не промелькнуть в новостях.

– Это палата интенсивной терапии, молодой человек. Сюда даже родственников не допускают, не то, что телевизор, с его вечным стрессом и обманом! Радуйтесь, что вы вообще очнулись и сохраняйте силы. Я не слежу за новостями в городе. Моя работа подразумевает моё полное отрешение от событий мирской жизни. Пока не утруждайте свою голову лишней информацией. Вы разберётесь с ситуацией, когда встанете на ноги. А пока я введу вам снотворного и обезболивающего. Вам нужно поспать.

Совершенно не слушая пререкания беспокойного пациента, хирург ввёл лекарства через катетер, после чего дождался момента, когда пациент уснёт и направился в сторону выхода из палаты. Медсестра, в свою очередь, заняла привычное место на стуле, принимая удобное положение тела:

– Виктор Геннадьевич! Так жива девушка то? – шёпотом спросила своего начальника, пожилая женщина.

Хирург ничего не ответил. Лишь коротко, отрицательно мотнул головой.

После введения снотворного, снилась сущая ересь.

События на перекрёстке замерли, полностью прекратив ход. Полостью раздетый Сергей, смотрел со стороны на толпу зевак и чёрный дым, поднимающийся у людей над головами. Там, внутри дорогой иномарки, его спасал Василий, чьё лицо запомнилось невероятно чётко. Но здесь, в состоянии сна, Сергею было плевать на сцену своего спасения.

Волею судеб, он, бестелесным призраком стоял возле перевёрнутой маршрутки, где на коленях, у распростёртого тела девушки с разожжённой головой, замерла чудаковатого вида женщина, явно из неблагополучной, социальной прослойки. Время замерло в тот момент, когда без брезгливости, мать сжимала голову своего ребёнка, стараясь собрать воедино рассечённую плоть.

Коричневый цвет лица, глубокие морщины, плохая, потрёпанная и грязная одежда страдалицы выдавали в немолодой женщине глубокое пристрастие к алкоголю. Погибшая девушка, наоборот, была чиста, хорошо одета и стройна. Вот только сейчас в этом не было никакого смысла.

– А ведь я только уговорила маму закодироваться, – раздался грустный, тихий голос из-за спины.

Сергей обернулся. Он сразу узнал призрака рядом – молодая и здоровая девушка, лет двадцати от роду, немного наклонив голову набок, с прищуром разглядывала Берлова возле своей физической оболочки. Чувствуя себя убийцей, Сергей потупил взор, но всё же нашёл в себе силы, развернуться навстречу жертве собственной торопливости: