Экскалибур

Девять саксов и трое бриттов подъехали ближе. В числе бриттов был Ланселот, по-прежнему писаный красавец, в доспехе из белых пластин, сверкавших под солнцем. Посеребренный шлем венчала пара лебединых крыльев; легкий ветерок ерошил белые перья. Сопровождали Ланселота Амхар и Лохольт: они выехали против собственного отца под знаменем Кердика – завешанным кожей черепом – и под стягом моего отца – бычьим черепом, выкрашенным свежей кровью в честь новой войны. Прибыли и Кердик с Эллой – оба, а с ними – полдюжины саксонских вождей: все как на подбор здоровяки в меховых одеждах; усы их свисали аж до пояса с мечом. Был среди них и толмач; он, подобно остальным саксам, на лошади сидел неуклюже, прямо как я. Умелыми наездниками были только Ланселот да близнецы.

Встретились мы на полдороге. Лошади нервно переминались с ноги на ногу: подъем явно не пришелся им по вкусу. Кердик, мрачно сдвинув брови, воззрился на наш бастион. Он ясно различал над нашим кустарным заграждением два знамени и лес острых копий, но ничего больше. Элла угрюмо кивнул мне, Ланселот отвел глаза.

– Где Артур? – наконец осведомился у меня Кердик. Его водянистые глаза глядели на меня из-под шлема, отделанного по краю золотом и увенчанного отвратительным украшением – рукой мертвеца. Небось бриттская, подумал я про себя. Трофей прокоптили на огне, так что кожа почернела, а пальцы скрючились, как когти.

– Артур изволит отдыхать, о король, – проговорил я. – Отдубасить вас поручено мне, а сам Артур покамест поразмыслит, как бы очистить Британию от вашего смердящего дерьма.

Толмач зашептал что-то Ланселоту на ухо.

– Да здесь ли Артур? – нахмурился Кердик. По обычаю, перед битвой на переговоры съезжались предводители воинств, и мое присутствие Кердик истолковал как оскорбление. Он ждал Артура, а не какую-то там мелкую сошку.

– Здесь и везде, о король, – непринужденно заверил я. – Мерлин переносит его сквозь тучи.

Кердик сплюнул. Его потускневший доспех смотрелся довольно-таки невзрачно, в глаза бросалась разве что страшная рука на гребне отделанного золотом шлема. Элла, как всегда, облачился в черную медвежью шкуру, на запястьях его блестело золото, а на шлеме спереди торчал один-единственный бычий рог. Элла был старше годами, но верховодил, как всегда, Кердик. В его умном, узком лице читалось снисходительное презрение.

– Лучше бы вам сойти шеренгой вниз по холму да сложить оружие на дорогу. Некоторых из вас мы убьем – принесем в жертву нашим богам, а остальных заберем в рабство, но вам придется отдать нам женщину, застрелившую нашего колдуна. Ее мы тоже убьем.

– Она застрелила колдуна по моему приказу – в отместку за бороду Мерлина, – возразил я. Кердик отсек некогда косицу с Мерлиновой бороды, и прощать это оскорбление я не собирался.

– Тогда мы убьем тебя, – отозвался Кердик.

– Лиова однажды уже попробовал, – откликнулся я, подзуживая недруга, – а не далее как вчера Вульфгер Сарнаэдский попытался исхитить мою душу, да только в свинарник своих предков вернулся он, а не я.

Тут вмешался Элла.

– Тебя мы не убьем, Дерфель, ежели сдашься, – проворчал он. Кердик запротестовал было, но Элла резким жестом искалеченной правой руки заставил его умолкнуть. – Его мы не убьем, – твердо повторил король. – Ты отдал своей женщине кольцо? – спросил он у меня.

– Кольцо у нее на пальце, о король, – отозвался я, кивнув в сторону крепости.

– Она здесь? – удивленно переспросил Элла.

– Вместе с твоими внучками.

– Покажи мне их, – потребовал Элла. Кердик вновь попытался возразить. Он пришел запугивать нас в преддверии резни, а отнюдь не любоваться на счастливую семейную встречу, но Элла пропустил протесты союзника мимо ушей. – Хочется глянуть на них разок, – сказал он мне, и я обернулся и крикнул что было мочи.

Мгновение спустя появилась Кайнвин, ведя в одной руке Морвенну, в другой – Серену. Они чуть замешкались у крепостного вала и зашагали вниз по травянистому склону. На Кайнвин было простое холщовое платье, но волосы ее сияли золотом под весенним солнцем, и у меня, как всегда, захватило дух от ее волшебной красоты. Она шла вниз легкой, грациозной поступью, и в горле у меня застрял комок, а глаза защипало от слез. Серене было явно не по себе, Морвенна глядела вызывающе. Все трое остановились рядом с моим конем и воззрились снизу вверх на саксонских королей. Кайнвин и Ланселот посмотрели друг на друга, и Кайнвин демонстративно сплюнула на траву, чтобы отвратить зло, рожденное самим его присутствием.

Кердик изобразил равнодушие; Элла неуклюже сполз с истертого кожаного седла.

– Скажи им, я рад их видеть, – велел он мне. – Как звать детей?

– Старшую – Морвенна, – отозвался я, – а младшенькую – Серена. Это значит «звезда». – Я обернулся к дочерям. – Этот король – ваш дедушка, – сказал я им по-бриттски.