Экспансия

Та взглянула почему-то строго, потом, видимо догадавшись, улыбнулась, произнесла с незнакомым акцентом, старательно певуче выговаривая слова:

– А ты кто, молодец добрый?

– Ты, девица, из новых служанок, видимо, потому не знаешь меня. Дар я, Соколов. Брат Добрынин младший.

– Ой… – Она, совсем как маленькая, прикрыла ладошкой рот.

И слав залюбовался необыкновенной грацией девы. Медленно поднялась, и только тут парень заметил, что она беременна.

– Прости, не знала. Сейчас позову…

– Да ты сиди, коль тяжела. Я и сам найду…

Ему было даже немного жаль, что повезло кому-то другому, а не ему. Такая красавица!

Сзади повеяло воздухом, и Дар обернулся – на пороге возник Добрыня, увидев брата, шагнул порывисто вперёд, стиснул его в объятиях. Крепко обнялись, даже косточки затрещали у обоих, хотя разница в возрасте в восемь лет была, да любовь братская крепче всего. Хлопнул средний брат младшего по плечу:

– Возмужал! Как съездил?

Дар показал на сидящую за столом деву – мол, о делах державных, да при служанке? Добрыня рассмеялся:

– Вижу, с супругой моей, Оленькой, ты уже познакомился?

– Это она?! – Парень густо покраснел, потом поклонился: – Простите уж, невестка, не понял я… Да и не поверил бы кому другому, если бы сам не увидел…

Та забавно сморщила носик, рассмеялась серебряным голоском:

– Так ведь никто и не верит, что я – инка…

Дар невольно почесал затылок:

– А у вас… Все такие?

Девица отрицательно помотала головой:

– Увы. Лишь только те, в ком течёт чистая кровь… Так что, к сожалению, вряд ли вы похожую на меня найдёте.

Младший брат охнул, заливаясь краской ещё гуще:

– А вы…

Добрыня толкнул его в бок:

– Аккуратнее, брат! Оленька моя не только мысли читать умеет.

– Ой. Ладно, Добрынюшка, совсем младшего засмущал…

Она вновь засмеялась, и Дар зачарованно затих было. Залюбовался, но Ольмо неожиданно строго погрозила ему пальчиком:

– Эй, не стоит…

Потом был ужин в кругу семьи, где Дар узнал многое, что было ведомо лишь своим… Помянули Ратибора. Сам парень рассказал о Европе. Что видел сам, что узнал от других. Напрасно фон Гейер считал, что те, с кем общался слав, ничего существенного рассказать ему не могли. На деле Дар мгновенно всё просчитывал и из совершенно разных оговорок делал безошибочные выводы. Приводившие молодого человека к пониманию окружающей его среды и ожидающимся событиям. Ольмо внимательно слушала беседу братьев, время от времени задавая уточняющие вопросы. Вроде бы невинные, но картина складывалась куда яснее, чем казалось поначалу. Парень всё больше восхищался невесткой и начинал понимать, как повезло его брату. Мало того что супруга красавица необыкновенная, так ещё и ум у неё удивительно острый…

Наконец вроде бы наговорились. Дар вспомнил свою женитьбу, рассмеялся, но поймал строгий взгляд Ольмо – той явно не понравилось, как он поступил с Ладогой. Да и Добрыня не очень одобрил поступок младшего брата. Нахмурил брови, помолчал, потом не выдержал:

– Нехорошо ты сделал.

Парень растерялся:

– Так я вроде ничего такого и не делал. Сами посудите – часовня католическая, я, по их мнению, – язычник. Она – православная. Да и не было у нас ни брачной ночи, ни прочих утех. Просто спас её от котла…

При этих словах обоих супругов передёрнуло.

– …да вылечил. Что ей ещё надо? К тому же и проклинала меня по-всякому за веру мою. Нет. Не бывать ей моей женой. Не хочу такую.

– Обряд-то был? Даже пусть и по обычаю Распятого. Но всё равно ведь?

– Да то не свадьба, объясняю вам! У них вначале помолвка, потом – свадьба. Спустя какое-то время. И не обязательно всё свадебкой заканчивается. Мало ли что случиться может?

Помолчали женатые, покачали головой, словно без слов переговаривались, и подивился Дар, как они друг дружке подходят…

– Ладно. Что теперь делать прикажешь, брат-князь?

Добрыня пожал плечами, переглянувшись с женой, потом ответил:

– Ты почти год дома не был. Надо бы тебе отдохнуть для начала. Месяца тебе хватит?

Парень призадумался:

– Да куда столько? Я же от безделья совсем озверею.

– Не озвереешь. Слыхал, ты с собой мальца привёз? Что за парень?

Дар вздохнул:

– Друг у меня там появился. Тот самый рыцарь, что первым в наши земли приплыл… Хороший человек. Честный. Звал его к нам, поскольку мог он добрым славом стать. Да отказался воин. Единственное, что попросил, – сына его забрать. Паренёк теперь сирота при живом отце. Матушка его при родах умерла. А родитель не может его при себе держать. По Уставу ордена не положено. Мальчишка и так при сиротском доме рос. Таким одна дорога – либо в монастырь, либо… Словом, Алекс просил меня сына человеком сделать. Славом. Есть куда его пристроить?

– Говоришь, из орденских он? – Добрыня задумчиво привычно почесал подбородок – фамильная привычка всех Соколовых, потом улыбнулся: – Бери парня своего да вези его в Нордлинг.

– Куда?!