Экспансия Красной Звезды

– Спасибо, я с огромным удовольствием приму ваше приглашение! Если честно, то последний раз перехватил сегодня бутерброд на съемках, и на этом все.

– А что бы ты хотел попробовать из японской кухни?

– Мраморную говядину кобе – выдаю я ему свою давнюю мечту. А потом спохватываюсь – Простите, Морита-сан, это наверное, очень нескромно с моей стороны? Я слышал, что она очень дорогая.

– Ну, что ты…! Здесь наши вкусы с тобой совпадают, и я знаю одно замечательное место в Токио, где ее превосходно готовят…

…Вечером я возвращаюсь в отель умиротворенным – все срочные дела порешал, завтра со спокойным сердцем можно возвращаться в Москву. Сам ресторан, куда привез меня Морита, оказался довольно простым, мрачноватым, с чуть обветшалым интерьером – изысканная …аутентичность. Видимо, для японцев в этом есть какая-то особая прелесть, не совсем понятная для европейцев. Но стейк из мраморной говядины кобе был у них, действительно, выше всяческих похвал – гурманы правы, когда превозносят ее до небес. Я уже забыл, когда в последний раз получал кайф от такого превосходного, умело зажаренного, куска мяса.

За ужином говорим о своих питомцах. Морита нахваливает «мыслителя» Тоши, я с юмором рассказываю ему о бесконечных проделках Хатико. Японец благодушно смеется, говорит, что видел вчера по телевизору, как он подрос.

Выбрав удачный момент, прошу Мориту оказать мне помощь в покупке квартиры в Токио для Мизуки. Японец к моему желанию обеспечить ей достойный образ жизни, в целом отнесся с пониманием. Обещал, что его помощник Сэдэо Тагути лично займется этим вопросом. Дело это не быстрое, но у нас пока и не так, чтобы «пригорает». Скромно замечаю, что вся нужная сумма будет перечислена немедленно.

Прощаемся с Моритой до декабря. Хотя как при такой моей насыщенной жизни можно что-то загадывать? Я вон, неделю назад даже представления не имел, что снова полечу в Японию.

– …Господин Селезнев! – вырывает меня из воспоминаний сотрудник отеля – С вами хочет поговорить одна госпожа из Киото, она утверждает, что вы не откажетесь уделить ей время.

– Где она?! – оглядываюсь я в нетерпении.

– Госпожа ждет вас в ресторане, позвольте, я провожу…

Иду за ним, предвкушающе улыбаясь, но …когда я вижу кто меня там ждет, улыбка сходит с моего лица. Это вовсе не Мизуки, а ока-сан из чайного дома в Киото, где она еще недавно работала.

– Добрый вечер, госпожа Иендо – уважительно склоняю я голову перед пожилой женщиной в традиционном кимоно.

– Добрый вечер, Виктор-сан – любезно улыбается мне бывшая хозяйка Мизуки.

Она хорошо говорит по-английски, даже лучше, чем Мизуки – практически вообще без акцента. В Киото я видел ока-сан лишь мельком. Сегодня же могу рассмотреть ее при ярком свете, и должен признать, что не в состоянии сходу определить, сколько ей лет. Пятьдесят? Шестьдесят…? Эта женщина, безусловно, была когда-то красива, и следы былой красоты еще остались на ее ухоженном лице.

– Я могу пригласить вас выпить чаю, Иендо-сан?

– Спасибо, но у меня совсем немного времени. Я бы предпочла прогуляться немного по этому замечательному саду, и поговорить с вами наедине – склонила она голову.

Делаю приглашающий жест в сторону дверей. Что-то этот разговор меня заранее напрягает. Ока-сан не производит впечатления доброй тетушки, за ее любезной улыбкой явно прячется железный характер и недовольство. Ладно, послушаем, что она мне скажет…

– О чем вы хотели со мной поговорить, Иендо-сан?

– О Мизуки.

Стоило Вячеславу немного отстать от нас, давая нам возможность поговорить тет-а-тет, как ее голос тут же становится на несколько градусов холоднее.

– Что случилось? Она здорова?! – напрягся я.

– Да. Мизуки хорошо себя чувствует, не беспокойтесь – заверяет меня японка – Дело в другом…

Она печально вздыхает и, выдержав паузу, приступает, наконец, к главному.

– Вам, Виктор-сан, сложно представить, сколько трудов, сколько сил и средств вкладывается в юнную девочку, чтобы она сначала стала многообещающей майко, а потом превратилась в прекрасную гейшу. Наш труд можно сравнить лишь с выращиванием цветов.

Так и хочется сказать ей: давайте уже ближе к делу, мадам! Но приходится теперь и вежливо слушать, когда она доберется до сути. Ведь не для того же ока-сан примчалась из Киото, чтобы рассказать мне о пестиках и тычинках?

– Мизуки – это прекрасный цветок, одна из самых блестящих гейш Киото, воспитанная в лучших традициях нашего «мира ив». Ее карьера даже не достигла еще своего пика – нежный бутон едва превратился в чудесный, великолепный цветок. И вдруг эта очаровательная, умная девушка заявляет, что она покидает наш чайный дом «Тихий уголок» и заканчивает карьеру гейши!

Японка вопросительно смотрит на меня, но я стойко держу паузу.

– Виктор-сан, это ведь вы купили ей дом?

– Почему вы так решили, Иендо-сан? – по-еврейски отвечаю я вопросом на вопрос.

– Потому что господин Морита, которому молва приписывает столь щедрый подарок, даже не был знаком с Мизуки – это я знаю точно. Зато вся Япония в курсе, что у вас контракт с Сони.