Экспедиція въ Западную Европу Сатириконцевъ: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова

— Не по себ, очень понятно, — пожалъ плечами Мифасовъ и, отвернувшись, безнадежно махнулъ рукой. — Три дня ходили-ходили, хоть бы одну приличную женщину встртили… въ настоящемъ смысл приличную… То какія-то… досчатыя, то кули съ саломъ… А дти?! — Мифасовъ желчно засмялся.

— Поизносился я, братцы, — пожаловался Южакинъ. — Носки берлинскіе уже того… требуютъ штопки… Тутъ пуговица лопается, тамъ петля обметалась… Безъ женскаго глазу тяжело…

— Женская рука много значитъ, — согласился Мифасовъ. Онъ закатилъ глаза и началъ крутить подъ столомъ пуговицу. — Мн бы тоже слдовало… подтянуться.

Крысаковъ ядовито оглядлъ безукоризненный туалетъ Мифасова, повертлъ въ рукахъ пустой кофейникъ и, съ сожалніемъ, долилъ чашку пивомъ.

— До Дрездена какъ-нибудь потерпите. Тамъ подтянитесь, Мифасовъ. Сандерсъ, въ Дрезден есть что-нибудь пикантное?

— За исключеніемъ галлереи, Сандерсъ, — кротко прибавилъ Южакинъ.

— Гигіеническая выставка, кажется, — пробормоталъ я.

Два тяжелыхъ вздоха огласили вагонъ.

— Тоска по родин! — шепнулъ я Крысакову.

— Ахъ, нтъ… Только по женщин, — томно проронилъ Мифасовъ и насмшливо кивнулъ на Южакина.

Южакинъ толкнулъ въ бокъ Крысакова.

* * *

Мы пріхали въ Дрезденъ вечеромъ.

— Самое время… куда нибудь, — сказали Мифасовъ и Южакинъ, когда, умытые и приглаженные, мы вышли изъ гостинницы. — Сандерсъ — куда? Сандерсъ! Нмецъ вы или нтъ, въ конц концовъ?! Знаете вы какое нибудь кабарэ или что нибудь въ этомъ род… пикантное? Говорите прямо.

— Дрезденъ славится своими кабарэ, господа, въ которыхъ пикантность столь же гармонично сливается съ веселіемъ, сколь… сколь…

— Спросите у шуцмана, Сандерсъ, — устало попросилъ Мифасовъ.

— Вонъ, кажется, стоитъ одинъ… самоваръ. Ну-ка, Сандерсъ.

Я подошелъ къ похожему на тяжелый спиртовой самоваръ шуцману и учтиво поклонился.

— Добрый вечеръ, херръ шуцманъ… Херръ шуцманъ, будьте такъ добры, укажите что нибудь пикантное.

— Пикантное, — тупо повторилъ шуцманъ.

— Да, да… Такое — знаете? — Я щелкнулъ пальцемъ, потомъ сдвинулъ шляпу.

Мозгъ шуцмана слабо скрипнулъ.

— Вы не умете объяснять, Сандерсъ, — выстуступилъ нетерпливо Мифасовъ. — Херръ шуцманъ!.. Пикантность?.. А? херръ шуцманъ! Ну-ну… Люстигъ, херръ шуцманъ, люстигъ… Вотъ, вотъ…

Онъ дергалъ колнками, трясъ головой съ видомъ шутника, стаскивавшаго съ мста пьянаго… Шуцманъ не двигался.

— Можетъ быть, ткнуть пальцемъ? — предложилъ Южакинъ. — Держись, Мифасовъ, держись… херръ шуцманъ! Зеръ пикантишь.

Онъ схватилъ пьянаго за другой бокъ.

— Зеръ пикантишь, херръ шуцманъ… Сандерсъ, подсказывай…

— Сандерсъ!

— Этвасъ, Южакинъ, этвасъ… — Что нибудь.

— Этвасъ зеръ пикантишь! — бодро закричалъ онъ, и оба они со свжими силами набросились на шуцмана.

Они фальшиво смялись, длали заманчивыя гримасы, щелкали себя по воротничкамъ и танцовали матчишъ, образуя группу, похожую, со стороны, на искушеніе св. Антонія.

Наконецъ, онъ понялъ. Съ удовольствіемъ взглянулъ на изогнутую фигуру Южакина, и его строгое лицо озарилось плутоватой улыбкой.

— А, — сказалъ онъ. — Теперь я понимаю. Молодые люди хотятъ повеселиться? Что нибудь такое?.. Острое!.. Пикантное!.. О, да… Молодымъ людямъ это всегда забавно…

Онъ тихо засмялся и подмигнулъ Южакину.

— Вторая улица — направо. Кабарэ.

— А весело? — переспросилъ осторожный Мифасовъ.

Шуцманъ съ трудомъ удержался, чтобы не потрепать его по плечу, и успокоительно сказалъ:

— Очень… О, очень… Немного того… вы понимаете? — Не совсмъ… гм! Кабарэ… съ дамами.

— Много дамъ? — освдомился подозрительно Южакинъ.

— Хватитъ, — многозначительно хихикнулъ шуцманъ.

— И тамъ… весело?

Онъ загадочно улыбнулся.

— Идите, будете довольны. Лучшее кабарэ… Немного… этого, гм!.. но для молодыхъ людей… Понимаете?..

Онъ не хотлъ больше объ этомъ говорить и, скромно прикрывъ ротъ, сдлалъ подъ козырекъ.

— Тонкая бестія! — одобрилъ Южакинъ. — Знаетъ, гд раки зимуютъ… Данке, херръ шуцманъ!

— Битте-дритте, — отвтилъ за него Крысаковъ.

Смыслъ этого гармоничнаго сочетанія навки остался его секретомъ.

Мы вступили въ большой, накуренный залъ и выбрали себ столикъ противъ небольшой, но уютной эстрады.

— Наконецъ-то мы попали, куда нужно, — воскликнулъ просіявшій Мифасовъ. — Кабарэ — моя стихія.

— Повеселимся! — потерь руки Южакинъ. — Господа, кто что будетъ сть?

— Я — ничего, — сказалъ Крысаковъ…

— Съли бы, — жалобно попросили мы. — Очень сть хочется… Закажите для себя. Крысаковъ… Что такое?!

Со стороны Мифасова раздался тихій, болзненный стонъ.

— Дти, — еле проговорилъ онъ. — Здсь дти…

Мы задрожали.

— Гд? — Спросилъ хрипло Южакинъ. — Всякія шутки имютъ свои границы, Мифасовъ.

— И солдаты, — прибавилъ Крысаковъ.

Это была правда.

Тутъ и тамъ виднлись маленькія головы, скрытыя большими пивными кружками — съ блестящими глазками по бокамъ.

— Однако, на эстрад женщина, — стараясь быть сдержаннымъ, сказалъ Южакинъ.

Только врный инстинктъ этого человка могъ угадать полъ бднаго созданія въ большомъ декольтэ и короткой юбочк.

— Однако, на эстрад женщина, — стараясь быть сдержаннымъ, сказалъ Южакинъ.