Читаем Экспедиція въ Западную Европу Сатириконцевъ: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова полностью

Экспедиція въ Западную Европу Сатириконцевъ: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова

Аркадий Тимофеевич Аверченко , Георгий Ландау

Возможно, что кое-кого удивитъ нкоторая сбивчивость и непостоянство формы предлагаемаго ниже изслдованія. Надо думать, что авторъ хотлъ этимъ еще боле подчеркнуть всю измнчивость условій и настроеній, при которыхъ производились изысканія.

Примчаніе издателя.

26 Мая. 1 ч. 35 м. Легкій втеръ. Температура вагона — 15° R. (18,8 °C.).

Пытаюсь собрать разрозненныя, подъ впечатлніями разставанія, мысли. Настроеніе подавленное, у всхъ неестественно бодрый видъ. Вполн владетъ собой только слуга Митя.

Въ то время какъ мы плакали на груди друзей и родственниковъ, или просто людей, жертвовавшихъ собой для этой цли, онъ сдержанно, почти холодно прощался съ пожилой женщиной въ платк, почти не замчая двухъ юношей съ зонтами и въ новыхъ калошахъ.

Этотъ человкъ обладаетъ желзными нервами или разсчитываетъ, что атмосфера Запада суметъ приноровиться къ непривычнымъ.

26 Мая. 7 ч. 35 м. На свер легкіе облака. 15° R. (18,8 °C.).

Стараемся заняться журналами. Митя спитъ.

27 Мая. 1 ч. 35 м. ночи.

Предполагаю длать записи каждые шесть часовъ, если не буду выбить изъ колеи массой новыхъ впечатлній. Въ 4 часа будемъ на границ въ Вержболов.

Крысаковъ съ вечера предупредилъ, что будетъ прощаться съ жандармомъ… просилъ не мшать.

Проснулся Митя и спросилъ — правда ли, что русскихъ узнаютъ заграницей по калошамъ. Получивъ утвердительный отвтъ, поспшно снялъ свои новыя, блестящія калоши и, причесавшись передъ ними, какъ передъ зеркаломъ, спряталъ въ корзинку.

Дыханіе Мифасова довольно ровное. Южакина — подозрительно превывистое: повидимому, во сн плакалъ.

9 Іюня. 9 ч. 35 м. Облачно. Температура нмецкаго вагона 18 °C. Имются приспособленія для регулированія.

Крысаковъ прощался съ пограничнымъ жандармомъ. Жандармъ общалъ его не забыть, но руки не протянулъ, мотивируя отказъ святостью исполняемаго долга.

Сомнваюсь, чтобы подобная сухость со стороны правительства явилась умстной по отношенію къ человку съ горячей душей и добрымъ сердцемъ, или наоборотъ. Тмъ не мене, мы очутились черезъ минуту въ… Германіи. Невозможно передать чувство свободы, дерзостной независимости, овладвшей нами при переход черезъ эту тонкую, незримую черту: Россія — Германія.

Митя хотлъ настоять на проведеніи ясной и отчетливой линіи, но его удалось отговорить. Было не до того. Мы знали, что Германія насъ не выдастъ и хотли, оставаясь ногами на ея земл, перегнуться черезъ невидимую веревку, чтобы свободно и громко начертать ближайшій планъ спасенія родины.

Мы имли почти полтора часа свободнаго времени — слишкомъ много, чтобы покончить съ таможеннымъ осмотромъ.

Боже! И это называютъ осмотромъ!

Что за доброе, милое, ласковое лицо было у человка, который насъ спросилъ:

— Табакъ есть? Водка есть?

Мы, непривыкшіе къ подобному обращенію, могли только протянуть ключи, благодарные, безгранично доврчивые. Потомъ мы вышли на нмецкую платформу, вс, за исключеніемъ Мити, отправившагося въ нмецкій буфетъ. Возвратившись, онъ холодно сказалъ:

— Прошу имть въ виду, господа, что звонковъ здсь, какъ у васъ, въ Россіи, не полагается. Здсь кричатъ.

Его слова оказались пророческими.

Къ намъ приблизился небольшой полный человкъ въ форменной фуражк и звонко крикнулъ.

— Rrreisedecken!.. Rrreisedecken!..

— Второй звонокъ! — крикнулъ Мифасовъ, поспшно вскакивая на площадку вагона.

Мы послдовали его примру, пораженные безукоризненной имитаціей звонка.

— Второй звонокъ — за сорокъ минутъ до отхода позда, — отмтилъ обстоятельный Мифасовъ.

— Rrreisedecken!..

Мы не двигались.

Я выразилъ удивленіе по поводу дословнаго перевода этого восклицанія — «дорожные пледы», а Митя указалъ на кучу одялъ около кіоска съ журналами. Человкъ въ форменной фуражк спокойно слъ на нихъ. Повидимому, вышло какое то недоразумніе…

Какъ это ни странно — вагонъ сильно трясетъ.

Митя переслъ въ соседнее купэ, къ двумъ нмцамъ.

Увряеіъ, что чувствуетъ себя среди нихъ, какъ рыба въ вод. На мою просьбу снять мой чемоданъ, онъ только неопределенно улыбнулся. Потомъ сказалъ — «Здсь Европа».

Запись придется прекратить, слишкомъ трясетъ. Жаль.

…………………………………

Вагонъ-ресторанъ. Мн кажется, что Митя начинаетъ насъ стыдиться… Смотритъ, молча, въ окно и если отвчаетъ, то на ломанномъ русскомъ язык: Мирси, блягодару я вамъ. Карашо…

Въ одномъ нмц онъ чуть не узналъ дядю. Счастливый… Пиво пока неважное. Странно.

…………………………………