Эксперимент

Несогласные с профессором ученые, присутствовавшие в прошлый раз на консилиуме, «по секрету» поделились со своими коллегами информацией о неэтичных экспериментах, проводимых на психически и физически здоровых людях без их ведома и согласия. Те, в свою очередь, обсудили возможные последствия с иностранными коллегами, которые не смогли оставить без внимания вопиющий эксперимент, явно выходящий за рамки закона. Европейские ученые подали жалобу в суд по правам человека, это и стало отправной точкой по делу Уотсона. Далее документы об обвинении передали в Штаты. Тогда-то и разразился по-настоящему страшный по масштабу скандал, вовлекший в дело негодующих журналистов, ученых и адвокатов, жаждущих наживы.

Карл, оповещенный о предстоявшем линчевании довольно поздно, не знал, куда бежать и к кому обращаться за помощью. Он переписал все накопленное за время врачебной практики имущество на жену, дал последние указания детям, попросил прощения у дальних родственников, навестил сына, рожденного проституткой, которого не видел с самого рождения. Предприняв все мероприятия по спасению своей души, Карл слег с высоким давлением на целую неделю. Его жена, уже немолодая женщина, только и успевала подносить к постели мужа успокоительные и теплый куриный бульон.

Лицо Карла, некогда полное, с висящим вторым подбородком, быстро осунулось, заострилось и побледнело.

В моменты опасности и злости лучшие из качеств человека иногда претерпевают непредсказуемые изменения. В колышущихся темных недрах души оживает и поднимает муть древнее чудовище, спящее до тех пор, пока его не потревожат. Карл, всегда добрый, неприметный, милый человек, разбудил это чудовище, как только узнал от адвоката, какое наказание ему может грозить в суде, если дело вовремя не замять. Карл стал раздражительным, вспыльчивым, плаксивым, жалким. Его жена, Элис, с трудом выносила беспочвенные нападки мужа и, как могла, старалась разрядить обстановку в доме. Но получалось у нее паршиво.

Через неделю ада, пережитого в одиночестве безжалостных ночей, Карл все-таки встал с постели, чтобы принять последний удар на себя.

Ученые, до этого поддерживавшие его теорию, почуяв опасность, испарились из города, как будто их и не существовало. Карл в который раз убедился, что за проявленную храбрость в момент поражения человеку приходится расплачиваться самому, а при победе делить ее с окружающими.

Сейчас, утром субботнего дня, Карл сидел на неестественно удобном кожаном кресле, явно не подходящем тревожным событиям, в зале, из которого вытащили всю мебель, чтобы вместить толпу разъяренных борцов за справедливость.

– Как вы можете это объяснить? Это скандал! Вас засудят! – раздался голос из хора сливающихся в гул обвинений.

– Перед нами яркий пример нарушения прав человека! Это грозит вторым Нюрнбергским процессом! – выкрикнули из конца зала тонким голосом.

– Как вы можете с этим жить? – серьезно спросила женщина из первого ряда, ближе всего находившаяся к Карлу Уотсону.

Карл бросил на нее озадаченный взгляд и провалился сквозь пространство и время. В такие моменты у людей складывается впечатление, что собеседник пристально уставился на их лицо, но на самом деле Карл смотрел сквозь вопрошающую женщину. Он думал о сладких булочках, которые жена заботливо завернула ему перед выходом из дома.

Как странно, мысль о жене посетила Карла именно сейчас. Не в момент, когда Элис заботливо приготовила для него кофе, и даже не тогда, когда он увидел на пороге блестящие от чистоты, подготовленные специально для него ботинки. Мелочи, которые Карл не замечал и в которых даже не отдавал себе отчета, случались с ним каждый день. Каждый день Элис мыла дома полы, потому что у Карла была аллергия на кота, каждый день жена готовила завтрак перед тем, как он уходил в университет. Главной обязанностью Элис была забота о доме и их нерадивых детях, каждый день его жена совершала маленький подвиг, который оставался для Карла незамеченным и неоцененным.

Эта мысль так поразила профессора, что ему стало нестерпимо жаль Элис, отдавшую ему свою молодость, амбиции, любовь. А что он дал ей взамен? Постоянные научные конференции, собрания, сотни работ по психологии?

Признаться, и мужчина-то он невзрачный. Что она в нем только нашла?

– Вы меня слышите? Слышите вы меня? Моя жена! Она помешалась из-за вашего выдуманного диагноза! Наша жизнь никогда не будет такой, как прежде! – кричал тонкий как жердь мужчина с длинным носом, взобравшийся на сцену. Он преодолел преграду из неспособных к решительным действиям ученых и хотел силой разобраться с обидчиком.

Кто-то из толпы вызвал охрану, и уже через несколько мгновений в открытую дверь ворвались несколько мужчин, приведя за собой хвост из журналистов, которых до выяснения обстоятельств не пускали в зал. Охрана стащила тонкого мужчину со сцены и выставила за дверь.

Карл, из-за стола наблюдая за сумасшествием, разворачивающимся перед ним, взял в руки микрофон и наконец обратился к толпе, приехавшей на собрание специально для того, чтобы услышать его заявление.