Эксперт № 11 (2014)

— Сегодня молодые люди воспринимают авангард с интересом. Мы наблюдали, как во время проведения Ночи искусств молодежь приходила на выставку Мондриана и очень живо на него реагировала, обсуждала. Мы видим, как дети, которые открыты к восприятию условного языка искусства, с удовольствием слушают про авангард. Они все понимают, у них не возникает, в отличие от их родителей, вопрос, почему этот портрет «неправильно» нарисован. Мне кажется, в обществе наступает очень важный этап осмысления, что такое русский авангард. И в этом отношении знаменательно то, что произошло на открытии Олимпиады, — в фантастическом шоу были задействованы самые яркие и характерные образы русского авангарда, прозвучал супрематизм. Впервые с 1936 года государство на международном уровне реабилитировало авангард. В каком-то смысле это не менее важно, чем победа нашей сборной. На Западе все музеи с удовольствием принимают выставки русского авангарда, на них выстраиваются очереди. Не все зрители являются тонкими знатоками этого материала, но это принято, потому что это уникальное явление и этим мы вошли в историю мирового искусства. И возвращаясь к нашей ситуации, даже если человек не любит и не понимает авангард, он должен осознавать, что это ценно, это наше достояние и это вопрос престижа страны. Мне кажется, на Олимпиаде это отчетливо прозвучало.

— 15 апреля в Манеже стартует проект Питера Гринуэя «Золотой век русского искусства», в котором участвуют и работы авангардистов из вашего собрания.

— Мы принимаем косвенное участие в этой выставке, поскольку выдаем на нее не произведения, а изображения для создания мультимедийной инсталляции. Гринуэй придумал очень необычный проект, мы сами пока до конца не представляем, как это будет выглядеть.

— Гринуэй сам отбирал работы?

— Какое-то время назад мы обсуждали с Гринуэем собственный проект на другую тему, осуществить который нам не удалось. Мы встречались, он был здесь, видел нашу экспозицию. Так что в этот раз он уже знал, что просить.

— Какие работы будут задействованы?

— «Черный квадрат» точно, про остальное не скажу — не хочу раскрывать его творческих тайн.

— На ваш взгляд, мультимедийные проекты, как тот, что делает Гринуэй, или «Ван Гог. Ожившие полотна», который проходит сейчас в центре Artplay, помогают популяризировать классическое искусство или нивелируют ценность самой живописи?

— Это вопрос, который все сейчас обсуждают. Но если считать, что этим мы ограничиваем желание познакомиться с подлинниками, то тогда нужно перестать издавать книги по искусству, потому что, по сути, это то же самое, просто в другой технологической форме. Никакая технология не даст ни точной цветопередачи, ни возможности почувствовать энергетику живого произведения искусства, созданного художником. Что смотреть — это вопрос выбора. Если человеку достаточно видео или каталога, по крайней мере он получит какую-то информацию. Мы рассматриваем это как привлечение внимания и приглашение прийти в музей познакомиться с подлинниками. Здесь учитывается еще одно обстоятельство — от искусства ХХ века отталкивает чувство неуверенности, которое возникает, когда в залах тебя окружают сплошь незнакомые работы, которые к тому же ты не очень хорошо понимаешь. Опыт проекта «Шедевры на улицах Москвы», когда в городском пространстве появились «Купание красного коня» Петрова-Водкина, «Сливы» Машкова, еще ряд работ, показал, что волей-неволей человек считывает картинку, она где-то откладывается. И потом мы наблюдали реакцию в залах, когда, увидев «Сливы», люди говорили: «Я же видел эту картину, я ее знаю!» — и уже с удовольствием к ней подходили и рассматривали детали. Проект Гринуэя, безусловно, привлечет внимание, и если потом зрители придут к нам посмотреть оригиналы, они будут реагировать на них уже по-другому, они будут рассматривать их как что-то знакомое.