Экстренная связь с машинистом

А л и н а. Что за прелесть эти ручки! Эти пухленькие белые пальчики! В колечках от «Сваровски», наманикюренные, пропитанные кремом «Виши» и еще черт знает какими маслами и гелями… Ах, мечта Кассандры! Мне б такую кожу! Ой, ладошки протирает, каждый пальчик… За день три пачки влажных салфеток ухлопывает. Чистюля! Что за жизнь! Не жизнь, а «Сказка сказок»! Пятьдесят процентов времени она проводит в гримерке. Ощущение такое, что здесь она и живет. Но если хорошенько разобраться – неплохо устроилась! Стол, диван, микроволновка… Ножик, вилочка, и мизинчик в сторону… Прием пищи по часам. Бом-бом-бом! О, одиннадцать утра! Приятного аппетита, мадам! Это ж надо, а? Во, блин, реалити-шоу! Что у нее там? Помидоры, красный перец, редиска, свекла… Хоть бы солью посыпала. Господи, клубника! Неужели, вместе с помидорами жрать будет?! Ой, нет… Щеки намазывает. Точно. Это же маска! Надо и мне. (уходит за кулисы, возвращается на стремянку, вынимает из кармана зеркало, мажет лицо клубникой). Краснею на глазах, как юная смолянка… Порядок! (продолжает наблюдать в бинокль). Странный завтрак… Какой-то моноколор. И плакат на стенке с красными помидорами… Таких помидоров не бывает, фотошоп! Интересно: почему все красное? А не желтое, например? Ой, и платье красное надела. Фанатка! Может, влюбилась? В своего режиссера лысого… О! а вот и он – Стручок косоглазый. Красавец! Пуховик новый?! А че такой облезлый? (пауза). Ах, это кошка на пальто полежала… Ясно. Че-то нынче без веника, денежку на гвоздички пожалел. Наверное, зарплату не выдали… Тоже мне – мелкий режиссер крупного плана! (вздыхает). Какая банальщина! Новую пьесу притащил… Нет, не влюбилась. Даже маску смывать не стала. Актриса! Хорошо актрисам, у них на три шага вперед все разыграно: она уже десять раз – мысленно – с ним трахнулась, вышла замуж, изменила и развелась. И все по Станиславскому. Надо было в Театральный поступать. Сейчас бы в одной гримерке сидели… Ну, или рядом. Может, я тоже талантливая. Только лысый об этом не знает. Он вообще обо мне ничего не знает. И никто обо мне не знает… (спускается с лестницы). А я хорошая, добрая. Я кошек люблю, у них на мордочке смайлик… (гладит домик). Правда, завести не могу, у меня на шерсть аллергия. Я и в зоомагазин-то пошла, чтобы на хозяев смотреть. Они такие особенные, кошачьи хозяева – все время что-то покупают, покупают… В основном, конечно, еду и наполнитель для туалета, но, бывает, и игрушки берут – мячики там всякие… А завтра к нам в магазин GPS-ошейники привезут. Такой прикольный девайс! На форумах много о нем пишут. Наверное, скоро и для людей что-нибудь подобное сделают. Скорей бы! Тогда я наконец-то увижу, в какой точке мира… (подходит к карте, вглядывается). Да что я, в самом деле? Все точки давно превратились в одну запятую на Лахтинском. Где ему еще быть в воскресенье? Хотя, можно встать, одеться, пойти купить выпить и вернуться домой на следующее утро. Вот ведь: шесть неправильных глаголов, а какая верная мысль! Ах, если бы еще время не бежало, как стрелка на капроновых колготках, – так резво и некстати… (подходит к домику, обращается к нему). Жаль, что после твоей смерти твоя квартира не станет музеем. А то раз в неделю можно было бы собирать твоих жен в качестве экспонатов… В принципе, я готова. Этакая выставка перебежчиков – веселые женщины поэта: обзорная экскурсия в 90-ые годы второго миллениума. (подходит ко второму домику, берет в руки). Это Лариса. Помнишь? Она из большой многодетной семьи. Работала официанткой, укладывалась прямо на разделочном столе. Ела за четверых, но при этом оставалась худой и бледной. Роскошна, как Клаудиа Шиффер, но глупа, как группа «Блестящие». Досталась тебе от старшего брата – ты ведь всегда донашивал его вещи! Сбежала через два месяца. (подходит к третьему домику). А это Роксана. Та наоборот, из детдома. Сирота. У нее даже подруг не было. Любила спать на полу. Крайне непритязательна, но обидчива до истерик. Обожала леопардовых черепах и писателя Максима Горького. Насколько я знаю, прожила с тобой дольше всех – четыре года! (подходит к четвертому домику). А это я – из неполной семьи секретарши главного инженера, по вине которого семья стала неполной. В меру цинична, умна и чуть-чуть капризна. Как видишь, я не лишена самокритики. Я лучше всех твоих жен, но хуже мамы… (смеется). Ах, Эдичка, тебя всегда штормило, из крайности в крайность, и только я оказалась средним вариантом. Но меня тошнило от твоих штормов. Удивительно! Мы стали так далеки, что мне все время хочется сказать тебе «вы», когда ты – изредка! – поздравляешь меня с Днем рождения «в контакте». От этого «вы» мне хочется выть. «Вы» – предельная степень отстраненности, дальше только имя-отчество. О, Господи! Мы так постарели за это светлое будущее время, что скоро к моему прекрасному «Алина» в нашем зоомагазине станут прикручивать это ужасное отчество. Вернее, от-чем-ство, потому что родного папы у меня не было… (берет зеркало, салфетку, снимает клубничную маску). Ну вот, опять передержала! Все засохло… Хорошо быть леопардовой черепахой, у нее все медленно, неспешно. Кроме того, черепаха не стареет, она сразу рождается старой.