Экстренный номер

– Пф-ф, – скривилась Мэллори.

Джуд протянула руку, убрала спутанную прядь волос Пенни ей за ухо и погладила по щеке.

Сэм

Осознание того, что твой единственный компьютер вот-вот сдохнет, притом что у тебя не хватает денег на его замену, можно описать только как ужас, ужас и кошмар – ужасмар.

Сэм нетерпеливо побарабанил по тачпаду и сильно стукнул. Колесо смерти никуда не делось.

Дерьмо.

Он спокойно закрыл покрытый наклейками ноутбук и некоторое время думал, не свернуться ли в комочек и безобразно прорыдать остаток дня.

Древняя машина – его верный скакун с начала старшей школы – уже не могла считаться ноутбуком, потому что, если ее не включить в розетку, она вырубалась. К тому же цвета на экране текли, так что было ощущение, что ты на галлюциногенах, на какой бы сайт ни зашел.

Но если компьютер просто встал столбом на сверхскоростном шоссе информации, его нужно вывести на задний двор и пристрелить.

Сэм глубоко вдохнул и сбивчиво досчитал до десяти.

По его подсчетам, денег у него в банке недостаточно, чтобы снять наличные. Банкомат не удостоит тебя реакцией, если у тебя нет как минимум двадцати баксов, а у Сэма только семнадцать, минус два бакса комиссии за снятие.

Эта ловушка-22 лишала всяких сил. Ему требовался ноутбук, чтобы пройти онлайн-курс по кино в муниципальном колледже Аламо, где он мог добрать то, что нельзя было узнать из руководств на YouTube: как распланировать кадр как у Роджера Дикинса, лучшего оператора в мире, или как делать освещение в стиле Гордона Уиллиса, работавшего над «Крестным отцом». Ладно, он понимал, что не узнает это все в курсе на шестнадцать недель, но заплатить 476 долларов за курс и доступ к приборам было дешевле, чем арендовать камеру и все сопутствующее на четыре месяца. Только теперь он не мог скачать видео из обязательной программы.

Сэм поджал пальцы правой ноги. Подошва его черной кроссовки лопнула там, где крепилась к ткани. Он вытащил из рюкзака черную изоленту, оторвал кусок и заклеил дыру. Клейкая изолента решала большинство проблем, кроме сгоревшей материнской платы. Может, он совсем перестанет выходить на улицу, будет топать босиком из спальни в «Дом» и обратно – Сизиф на дистанционной форме обучения.

Он посмотрел на часы над дверью: 2.45. Дивный час затишья между обеденной толпой и кофеиновой заправкой в четыре. Единственный посетитель – невысокий парень с чрезмерно ухоженной острой бородкой, работавший на блестящем тринадцатидюймовом MacBook Air с портативной подставкой для ноутбука и дополнительной клавиатурой. Сэм на минуту задумался, не ограбить ли его. Хотя нет, наверное, ничего глупее, чем грабить там, где не только работаешь, но и живешь.

Он без энтузиазма полистал главную городскую альтернативную газету «Хроники Остина», оставленную кем-то на кофейном столике рядом. С тех пор как он въехал в этот дом, его мир стал крошечным. Он не знал, есть ли у него еще антитела, необходимые для того, чтобы выходить на улицу. Может, он заразится какой-нибудь древней болезнью, считающейся искорененной: например, полиомиелитом или оспой. Люди еще болеют оспой? Ему стоит иногда читать книги. Разве не это делают люди во время выздоровления – заводят хобби? Господи, «выздоровление» – как драматично звучит.

Сейчас Сэму отчаянно хотелось пива. Черт, да он бы высосал полдюжины за секунду. Он вспомнил дрожжевой привкус Shiner Bock, любимого сорта его матери – первое пиво, которое он попробовал в шесть лет, а теперь прошло много месяцев с тех пор, как он подносил к губам холодную банку.

Вместо этого он отхлебнул большой глоток воды из стакана и принялся убираться в кафе. Ему нужно было что-то делать руками, пока мысли кипели. Сэм взбивал подушки, убирал со столов, протирал стойки, выкидывал газеты; открутил рукоятки с кофе-машины, со стуком вытряхнул фильтры и обдал все кипятком. Он почувствовал успокоение, когда после всего этого костяшки пальцев стали натянутыми и сухими.

Сэм представил, как его грубые пальцы сплетаются с пальцами Лоррейн, лгуньи Лоррейн, его бывшей. У нее красивые руки, «как у фотомодели» – говорили ее друзья. Тонкие длинные пальцы с узкими ногтями. Но Сэм боготворил ее ступни: с короткими пальцами, плоские – она неизменно их прятала, отказывалась носить сандалии летом, и поэтому они становились еще более желанными. Они были забавными и выразительными. Умные ступни, которые подбирали ручки с пола, когда считали, что никто не видит.

В остальном Лоррейн всегда оставалась для него излишне крутой, отстраненной, как черно-белое фото француженки. Сэм знал с первой секунды, как увидел ее, что должен пригласить ее на свидание. Должен.