Экстренный номер

Следующие два часа он убирался как одержимый. Джуд снова ему написала, и у Сэма чуть не случился сердечный приступ: он подумал, что это Лоррейн. Это было еще одно приглашение поужинать; но он снова отговорился работой. Он чувствовал себя одновременно и виноватым, и раздраженным. Подумывал сказать Джуд, что будет занят в обозримом будущем, но решил, что это того не стоит. У него болела поясница; Сэм гадал, могут ли посетители увидеть безумие в его глазах.

Когда смена закончилась, сил у него не осталось. Он подвел кассу и зевнул. С заднего двора было слышно, как Фин выносит мусор. Фин неизменно позволял двери закрываться с грохотом, что сводило Сэма с ума, но на этот раз он слишком устал, чтобы ругаться. Единственное хорошее в том, что он поднимался ни свет ни заря, то, что он закрывался в восемь и ложился в постель иногда уже в восемь пятнадцать. Даже если все, что он делал в этой постели, – моргал и не пил.

Несколько месяцев назад Эл установил непроницаемую систему безопасности, состоявшую из фальшивой камеры наблюдения над дверью и автоматических ворот, которые уже перестали работать автоматически. Сэм вышел на улицу, чтобы их закрыть. Для этого нужно было взяться обеими руками и использовать весь свой вес.

– Давай, вложи в дело душу, слабак! – крикнул Фин через плечо. Сэм засмеялся.

– В свою маму вложи! – сказал он. Фин с хохотом открыл банку пива.

«В свою маму»? Господи, как он устал.

В старшей школе Сэма называли СПИДом, потому что дети злые, а он был невероятно тощим. Он ненавидел свое тело с проступающими венами и сухими мышцами, движение которых под кожей можно было заметить во время работы. Однако потом девушки разглядели в нем что-то еще кроме худобы, и к тому времени он перестал обращать на нее внимание.

Но иногда ему все равно хотелось быть большим, здоровенным парнем, с мясистыми кулаками, который смог бы захлопнуть дурацкие ворота одним движением.

– Сэм, – окликнул его голос откуда-то из теней.

Сэм подпрыгнул и издал высокий звук, о котором тут же пожалел.

Он сразу понял, кто это. И она наверняка слышала его жалкий, напуганный писк.

– Я тебе писала, – сказала Лоррейн. В ее голосе звучал кремень.

Сэм удивился, что Лоррейн-Лгунье понадобился всего один день для материализации. Терпением она не отличалась, но явиться к нему после того, как она исчезла, – это даже для нее было смело.

– Чего ты хочешь, Лоррейн? – огрызнулся Сэм.

– Нам надо поговорить.

Как оригинально, подумал он.

– Что еще обсуждать? – он закончил запирать кафе. – Если уж на то пошло, твое молчание в течение целого месяца показывает, что не осталось ничего.

Он пожалел, что не может незаметно понюхать подмышки, чтобы проверить, не плохо ли пахнет. Почему он всегда натыкался на нее, когда совершенно к этому не готов? Конечно, она была одета для работы, в блейзере. Лгунья была ужасна.

– Серьезно, Лоррейн, – продолжил он. – Ты ясно дала понять, что наша история осталась в прошлом, в палеозойской эре, даже раньше. Что там было до палеозоя? Антропоцен… Нет, это сейчас… – Он засунул вспотевшие ладони в карманы.

– Помолчи, – сказала она.

Сэм нахмурился.

– Пожалуйста.

Лоррейн вышла на свет. Кожа ее лица выглядела намного бледнее обычного, а это и так был цвет рубах поэтов и макияжа готов.

Сэм прошел к ступенькам крыльца и сел. Она пристроилась рядом.

Они смотрели на улицу, а по небу разливался розовый закат.

– Что случилось?

Он потянулся за сигаретами, но передумал: не хотел курить у нее на глазах.

– Сэм, – сказала она, – у меня задержка.

Ничего себе шуточки, молниеносно сверкнула мысль, а потом на него обрушился полный вес ее слов.

Он сделал глубокий вдох и провел странно онемевшими пальцами по волосам. Конечно, у нее задержка. Все логично. На самом деле других новостей и быть не могло. В его жизни никогда ничего не происходило так, как он предполагал. Лоррейн, например, вернулась не потому, что долго разбиралась в себе и пришла к выводу, что все еще его любит.

Господи.

Задержка.

На этот раз они попали.

Жуткий выброс адреналина был настолько внезапен, что Сэм хлопнул в ладоши. Всего один раз. Включилось нечто рефлекторно-техасское, словно он только и умел, что вести себя как карикатура школьного футбольного тренера в критической ситуации.

– Ну ладно, – сказал он решительно. – Насколько большая?

Ясные глаза, чистое сердце.

– Я не знаю, – ответила она.

– Что? – крякнул Сэм. – Разве девушки не должны, как это там, записывать? – Сэм понимал, что женская репродуктивная система – это таинственная вселенная, но это было уже чересчур. Потом он вспомнил несовершеннолетних мам, которых показывали по телевизору, после того как они случайно родили ребенка в туалете.

– Ты сделала тест на беременность?

Лоррейн закатила глаза.

– Да, Сэм.

– И?

– Положительный.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

– Сколько раз?

– Четыре, – сказала она. – Нет, три.