Эктор де Сент-Эрмин. Части вторая и третья

— Я обещал, — произнес Сюркуф, повернувшись к Рене, — и следует держать слово. Но не забудем, что пассажиры должны быть избавлены от грабежа, а пассажирки от насилия. Я позабочусь о том, чтобы охранялось имущество мужчин, а вы, Рене, от моего имени позаботьтесь о том, чтобы охранялась честь женщин.

— Благодарю, Сюркуф, — ответил Рене и устремился к каютам пассажирок.

По пути он столкнулся с судовым хирургом.

— Сударь, — на бегу обратился к нему молодой человек, — один из пассажиров тяжело ранен, не могли бы вы указать мне его каюту?

— Его отнесли в каюту дочерей.

— Где она?

— Пройдите несколько шагов, и вы услышите рыдания несчастных девушек.

— Есть ли надежда спасти его?

— В эту минуту он умирает.

Рене прислонился к двери какой-то каюты, провел рукой по глазам и горестно вздохнул.

Между тем по нижней палубе проносится вихрь опьяневших от вина и крови людей, которые вопят и распевают песни, натыкаясь на все и опрокидывая все на своем пути.

Двери кают они вышибают ударом ноги. Рене ни на минуту не забывает о двух прелестных девушках, рыдания которых он слышал.

Ему чудится, будто где-то раздается отчаянный женский крик.

Рене бросается вперед, и, когда он пробегает мимо какой-то двери, ему кажется, что за ней слышатся приглушенные крики, взывающие о помощи.

Дверь заперта изнутри.

Рене, который по-прежнему держит в руках топор, разносит дверь в щепки.

Это действительно каюта раненого, а точнее, мертвеца.

Какой-то матрос держит одну из сестер в объятиях и намеревается учинить над ней насилие.

Другая, стоя на коленях перед телом отца, воздевает руки к небу и заклинает Бога, только что сделавшего их сиротами, не обрекать их на позор после того, как обрек их на беду.

Матрос, услышав, как дверь разлетается в куски, поворачивается к ней лицом.

— Негодяй! — кричит ему Рене. — Именем капитана, отпусти эту женщину!

— Чтобы я отпустил эту женщину? Ну нет, это моя доля добычи! Я держу ее в руках, и она принадлежит мне.

Рене становится бледнее трупа, лежащего рядом на постели.

— Женщины не входят в добычу. Не вынуждай меня во второй раз говорить тебе, чтобы ты отпустил ее.

— Уймись, — скрежеща зубами произносит матрос, вытаскивая из-за пояса пистолет и в упор стреляя из него.

Но вспыхнула лишь затравка.

Левая рука Рене распрямляется, словно пружина, сверкает молния, и матрос падает замертво.

Рене вогнал ему в сердце кинжал, который всегда носил у себя на шее.

Прежде чем охваченные ужасом девушки успели прийти в себя, Рене, чтобы не пугать их видом крови, ногами вытолкнул тело матроса за порог каюты.

— Успокойтесь, — по-женски ласковым голосом обратился к ним Рене, — никто сюда больше не войдет.

Девушки бросились в объятия друг к другу.

Затем старшая из них обратилась к молодому человеку:

— О сударь, почему здесь нет более нашего отца, чтобы поблагодарить вас! Он сделал бы это лучше двух несчастных девушек, которые только что подвергались опасности и все еще дрожат от страха.

— Благодарности излишни, мадемуазель, — ответил Рене — я исполнил то, что отвечает одновременно моему долгу и моему сердцу!

— Поскольку вы объявили себя нашим защитником, сударь, я надеюсь, что вы соблаговолите быть им до конца.

— Увы, мадемуазель, защитник из меня плохой, — ответил Рене. — Я бедный матрос, как и тот, что вас оскорбил, и все мое могущество ограничивается тем, что я оказался сильнее. Тем не менее, — добавил он с поклоном, — если вы пожелаете встать под защиту нашего командира, я осмелюсь обещать вам, что никакой ущерб не будет нанесен ни вашей особе, ни вашему достоянию.

— Вы подскажете, сударь, когда и каким образом нам следует представиться ему?

В эту минуту послышался голос Сюркуфа.

— А вот и он, — сказал Рене.

— И вы подтверждаете мне, — спрашивал капитан, — что именно Рене убил этого человека?

Рене отворил то, что осталось от двери.

— Да, капитан, это сделал я, — произнес он.

— Что же он натворил, Рене, что вам пришлось так поступить с ним?

— Взгляните, в каком состоянии находится мадемуазель, — ответил Рене, указывая на изорванные одежды младшей из сестер.

— О сударь! — воскликнула девушка, бросаясь к ногам Сюркуфа. — Он спас нам больше, чем честь!

Сюркуф протянул руку Рене, который отступил на шаг.

— Вы француженка, мадемуазель? — спросил Сюркуф.

— Да, капитан. Вот моя сестра… и… — голос ее дрогнул, — … вот наш мертвый отец.

— Но как погиб ваш отец? Он сражался против нас?

— О великий Боже! Чтобы наш отец сражался против французов!

— Но как же тогда случилось это несчастье?

— Мы сели на корабль в Портсмуте, направляясь в Индию, в Рангун, где у нас есть поместье. Командир «Штандарта» пригласил нас подняться на палубу, чтобы посмотреть бой с пиратским судном, которое, по его словам, он потопит. Пуля настигла моего отца, который был всего лишь зрителем, и убила его.

— Простите, мадемуазель, — промолвил Сюркуф, — если докучаю вам расспросами, но я делаю это не из любопытства, а в надежде быть вам полезным. Будь ваш отец жив, я не позволил бы себе даже войти в вашу каюту.