Экзамены

— Мне и в театре неплохо, — упрямо сказал Костя.

Ленькина мать с пустым тазиком взошла на веранду.

— Сынок, а ты чего уши навострил? Живо умывайся и завтракать!

Когда она скрылась в доме, Ленька почувствовал себя не совсем уверенно. Если и тетя Даша исчезнет, останутся они один на один с Костькой… Мальчишка торопливо стал намыливать щеки и вдруг совсем рядом услышал веселый голос Кости:

— Сосед, возьмешь в компанию?.. Ты же слыхал, мать кормить отказывается, а у меня уже живот подвело. Ну, как?

Забыв ополоснуть лицо, Ленька вытаращил глаза. Костя стоял возле веранды, улыбался.

— Мыло живей смывай, глаза будет щипать! — подсказал он. Поздно: Ленька уже зажмурился от рези и слепо ловил ладонями струйку воды. Теперь ему было не до страха.. А Костя присел на ступеньку веранды, неторопливо закурил.

— Так накормишь или нет? — спросил он, когда Ленька, наконец, закончил умывание.

— Костя, не дразни малого, что к нему пристал! — окликнула сына тетя Даша. — Ступай, ешь, пельмени тебе сварила.

— Не надо мне твоих пельменей. Меня вот сосед покормит, правда?

Ленька растерянно дернул плечами. Костя рассмеялся.

— Ладно, шучу. Как жизнь, сосед?

— Ничего…

— Так уж и ничего? А я вот слыхал, твоя мамка что-то про рубцы и компресс рассказывала… Опять батя экзекуцию устроил?

Ленька взглянул на Костю с испугом и недоумением.

— То есть ремнем воспитывал. Так?

— Было… — потупившись, признался мальчишка.

— Может, покажешь его искусство?

— Чего? — не понял Ленька.

— Рубцы покажи… Не стесняйся, чего ты!

Мальчишка постоял в нерешительности, потом нехотя повернулся задом и приспустил трусы.

— Кра-а-сиво! — Костя покачал головой. — За что?

— Я будильник хотел починить. Он сам сломался, а папка…

— Суду все ясно!.. Я вот что хотел у тебя узнать, сосед. Тебе никогда не приходило в голову, что ты — тоже человек? Понимаешь, че-ло-век!.. Это значит, что у тебя должен быть свой ум, своя совесть, свои чувства и среди них — чувство собственного достоинства… Понимаешь, Ленька, человек человека не имеет права бить, это величайшее свинство!.. Не понимаешь?

— Папка говорит, что он добра мне желает, — заосторожничал мальчишка. Насчет свинства он был, в общем-то, согласен с Костей, а все остальное, о чем говорил сосед, от волнения не совсем понял. Одно только было ясно: у Кости настроение доброе, насмешничать вроде не собирается… И Ленька решился спросить:

— Кость, а ты в самом деле художник?

— Ну, старик, зачем так громко! Пока что я помощник декоратора… Тоже не понимаешь. Не слыхал такое слово?

Ленька помотал головой.

— А в театре был когда-нибудь?

— Не-а…

— Это уже никуда не годится, старина! Ты в какой класс осенью пойдешь?

— В третий.

— И вас ни разу не водили в театр?

— Не-а.

— Плохо!.. Ты ведь горожанин, это звание обязывает. Ладно, вот наши вернутся с гастролей, я тебе обещаю культпоход на «Судьбу барабанщика»… Отличный спектакль, про вашего брата, пацанов. Ну, а декорации — это такие большие картины, на которых мы изображаем обстановку. Например лес… В общем, в театр я тебя свожу, это в наших силах.

— Ленька, ты где прохлаждаешься? — закричала с порога мать. — Нашли время для беседы! А ну, домой, живо, картошка вся остыла!

— Иду, иду, — бубнил мальчишка, не трогаясь с места. Мать он не так боялся, как отца. — Мне мыло в глаза попало…

— Ладно, сосед, топай к столу, раз зовут, — сказал Костя, поднимаясь со ступеньки. — Хочешь, дам совет на прощанье?

— Папка говорит, что ты хорошему не научишь, — все еще чего-то опасаясь, промямлил Ленька.

— А ты сам как думаешь?

— Не знаю…

— Вот ты какой… безответственный… Ладно, все-таки научу тебя, как от порки избавиться. Хочешь, чтобы отец больше не брался за ремень?

— А то…

— Тогда слушай внимательно. Секрет простой: когда он выдернет из штанов ремень, ты соберись в комок — и ни звука! Он начнет бить — ты молчи. Сожми челюсти и терпи. Он заведется, станет бить сильнее. Все равно помалкивай… Вот тогда он испугается, даю честное слово! Один разок так перетерпишь — и больше он никогда не схватится за ремень, вот увидишь!..

— Почему?

— А потому, что если бы он был настоящим человеком — не рисовал бы на твоей заднице такие узоры. Вот он почувствует, что ты не трус, что тверже его духом — сам тогда струсит, Способ-то проверенный — на себе испытал!

…Гвозди были ржавыми от шляпок до самых кончиков, тянулись из досок с громким, противным треском. Мальчишка потел от страха и напряжения. Ему все время приходилось дергать то одним плечом, то другим, чтобы отгонять налетавших с помойки больших зеленых мух. Но вот наконец последний гвоздь. Спрятав в гуще бурьяна лист ржавой жести, Ленька полез в открывшуюся в стене дыру.

Солнце сияло в окне, вставленном в крышу, и ярко освещало укрепленную на треножнике картину.