Экзегетические ошибки

Вместо того чтобы продолжать список вопросов, попытаемся подвести итог этой и без того обширной темы. Силва подробно останавливается на этих проблемах в своей работе[89] и компетентно раскрывает изъяны метода Эдвина Хэтча[90], который пытался установить значения греческих слов, обращаясь к их древнееврейским эквивалентам (к сожалению, усилиями Найджела Тернера[91] метод обрел второе дыхание). Из этого не следует, что Септуагинта не оказала влияния на новозаветных авторов. Наоборот, влияние было огромным. Тем не менее это означает, что автоматически наделять греческие слова значением их древнееврейских эквивалентов методологически безответственно. Толкование должно быть обоснованным. В частности, необходимо сначала выяснить, до какой степени переводчики Септуагинты (не говоря уже об авторах Нового Завета) наделили греческие слова древнееврейским содержанием. Диапазоны одного и того же слова в разных языках действительно совпадают лишь частично, однако «в каждом языке всегда можно передать то или иное значение, а следовательно и все значения»[92]. Возможно, при этом языкам–рецепторам приходится прибегать к абсолютно другим языковым средствам, или скорее пересказывать, чем переводить некое слово, или тщательно подбирать слово так, чтобы достичь желаемого семантического пересечения со словом из языка–донора. Поэтому, занимаясь разбором лексики в Септуагинте, необходимо исследовать не только значение древнееврейских слов, но также эллинистическую литературу и папирусы, для того чтобы иметь квалифицированное представление о семантическом объеме греческих слов, бывших в обиходе во время написания Септуагинты. Если же экзегет сразу ставит знак равенства между семантическим полем ветхозаветного слова и семантическим полем его новозаветного эквивалента, значит, он пропускает описанные выше этапы исследования.

15. Пренебрежение особенностями словоупотребления в определенном корпусе текстов

Поскольку Павел употребляет δικαιόω («дикайоо») в значении 'оправдывать', а δικαιοσύνη («дикайосюнэ») в значении 'оправдание', многие богословы наделяют эти слова тем же значением и в текстах других авторов. Например, многие считают, что в Мтф. 5:20 δικαιοσύνη означает 'оправдание', но Бенно Пшибыльски убедительно показал, что в Евангелии от Матфея δικαιοσύνη всегда означает праведную жизнь отдельного человека, а не вмененную праведность[93]. Другой пример: у Павла Божье «призвание» действенно — если «призван», то верующий. В синоптических евангелиях Божье «призвание» — это скорее «приглашение», потому что много «званных», но мало избранных (Мтф. 20:16; 22:14). В данном случае ошибка кроется в необоснованном предположении, что новозаветные авторы употребляют одинаковые слова в одинаковом смысле — на самом же деле это далеко не всегда так.

16. Неоправданное приравнивание значения и референта

Референция или денотация — это обозначение внеязыковых реалий с помощью языковых символов (в нашем случае — слов). Не у всех слов есть референт. К числу слов, имеющих референт, однозначно относятся имена собственные: «Моисей» указывает на конкретную историческую личность с этим именем; «благодать» в контексте посланий Павла довольно часто обладает референтом, поскольку обозначает качество Бога. Однако смыслом или значением слова является не его референт, а то содержание, с которым это слово связано в сознании участника речевого акта. Некоторые слова, чаще всего абстрактные прилагательные, имеют значение, но не имеют референта (например, «красивый»)[94].

Таким образом, можно разграничивать смысл и референт. Однако большинство богословов, видимо, различают эти категории не столь четко, как лингвисты. Например, экзегет может сказать, что такое–то слово указывает на X — хотя X в данном случае будет не референтом, а значением слова[95].

Какое отношение это имеет к нашей теме? Дело в том, что многие ошибки, связанные с толкованием слов, основываются на референтном понимании значения, то есть предположении, что слова связаны с реальностью посредством указывания на реальные объекты (референты). На этом фундаменте строится ошибочное представление о том, что слово имеет «основное значение». Лучше всего это представление опроверг Гилберт Райл, сравнив две группы из пяти слов:

а) три относится к простым числам;

б) Платон, Аристотель, Фома Аквинский, Локк, Беркли[96].

Если бы каждое слово было именем, тогда каждое из пяти слов в обеих группах относилось бы к внеязыковой реалии. Это справедливо в отношении группы «б», но искажает смысл слов в группе «а», являющейся, в отличие от «б», предложением. Предложение нельзя раскладывать на объекты, которые каждое их его слов якобы обозначает. Из этого следует, что значение слова в грамматически согласованной конструкции (группа «а») отличается от его теоретического референта.