Читаем Экзегеза полностью

Это опровергает идею греков о Боге как Уме, который ничего делает, кроме как мыслит. Или знает. Как можно что-то знать, если знать нечего? Я считаю его строителем, творцом, который творит согласно своему Плану: Логосу (я считаю Логос шаблоном, планом чего-то, что нуждается в воплощении). Греческое предубеждение против ручного труда, чистого ремесленничества, мешает им увидеть это качество Бога.

Он и строит, и совершенствует то, что уже построено. Он оживляет, наполняет.

Урсула[4] упрекнула меня в уходе от “даосского равновесия”, когда я пришел к христианству. Логос и равновесие (см. фр. 51 Гераклита[5]) глубоко связаны, ведь Логос воплощает равновесие гармонии повсюду, он служит Планом. Трудно представить себе неуравновешенный Логос. Кроме того, когда все в нашем мире пошло на перекос, это именно Логос принес то, что мы восприняли как облегчение, но что на самом деле, на внеземном уровне, вероятно, было восстановлением гармонии. Кроме того, здесь же моя греза о “Рипидоне”, о левом-правом и центре, как божественно уравновешенном совершенстве каждой ситуации (а также материал из “Расшифрованного”[6] о Сатане как нереальном для левых и правых).

Я читал о подобии kosmoi[7] животным (каждый отдельному животному), которые на последних стадиях старели, подобно животным и образовывали цикл, и до меня дошло, насколько это похоже на индийскую идею циклов, и я убедился, что произошло именно это, а не перекос в сторону одной их противоположностей (который, по Анаксимандру, создает несправедливость), наступил истинный конец, истощение, износ цикла. Затем, вероятно, наступает новое оживление высокоэнтропийного космоса (следует осознать, что космос меньше вселенной и что Безграничное простирается дальше его и сообщает ему законы). Второе Пришествие или Вторжение Господа, пророчества, следует понимать точнее как истощение, износ, окончание нашего космоса и новое оживление, ревитализацию. Это биологическая модель, а не механическая (см. Хасси[8]). Яйцо: возрождение и т.д. Биологические модели. Орфики. Марксизм мне претит своей механистичностью. У меня такое чувство, что некоторые ранние греки считали, что когда космос достаточно истощается, Безграничное (т.е. божество) должно его оживить, или что оно там делает; все мы под управлением неких законов; это не прихоть […] Прошлой ночью мне пришла в голову идея: предположим, что вселенная опустошена от всей материи, от всех форм. Так что она представляет собой пустое пространство. Тогда, значит, ничто не существует. Верно? Неверно. Все законы, которые сейчас управляют материей, а также энергией, останутся, хотя мы и не сможем их воспринять. Похоже, что если мы не предположим существование Безграничного (представляющего собой давление этих необходимостей на материю и энергию), мы будем просто описывать, это все равно что сказать: “Вещи делают то, что они делают, потому что они это делают”. Тавтология. Наблюдение повторяемости, а не анализ причин. Можно подойти с другой стороны: или вселенная не останавливается (хотя законы термодинамики говорят, что она останавливается), или она заканчивается; или же периодически обновляется. Сказать, что она обновляется сама - значит породить определенные проблемы; я думаю, что легче вообразить, как она обновляется снаружи, хотя и это вызывает проблемы. Но если вселенная - это все, то она начинает останавливаться (как часы, как животное), а затем неожиданно оживляется (как это пережил я). Я отождествляю Второе Пришествие с нарушением молчания Бога на этом повороте цикла, с этой весной, с этим оживлением. Я думаю, произошло именно это. Обновление продолжается, и оно определенно приходит сюда откуда-то. Где это “откуда-то”, я не знаю, но я ощущал настоящую, живую, мыслящую силу.

Один из лучших моментов в книге Хасси там, где он говорит, что один древний грек (Анаксимандр, возможно) приписывал божеству эту основную функцию или деятельность или атрибут или качество или определение: что оно дает жизнь и придает движение (а я видел то же самое). Тогда мы переживем возвращение Бога, это восстановление (revitalization) как то, что это слово и означает: обновление жизни.

Я заметил, что свою первую форму Парменид приравнивает к свету! Это поразительно, ведь, насколько я понимаю Парменида, он считал вторую форму зеркальным отражение и сводил единую основу в нас (огненную или сухую душу) только к первой форме, или к свету.

Орфическое яйцо. Если вселенная рождена из того, что можно описать как яйцо, тогда, возможно, поскольку существует индивидуум, они оба рождаются из чего-то вроде яйца - светового яйца. Возможно, таково было эзотерическое учение орфиков: перерождение. Омоложение (вечная жизнь).

(1975)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Волкодав
Волкодав

Он последний в роду Серого Пса. У него нет имени, только прозвище – Волкодав. У него нет будущего – только месть, к которой он шёл одиннадцать лет. Его род истреблён, в его доме давно поселились чужие. Он спел Песню Смерти, ведь дальше незачем жить. Но солнце почему-то продолжает светить, и зеленеет лес, и несёт воды река, и чьи-то руки тянутся вслед, и шепчут слабые голоса: «Не бросай нас, Волкодав»… Роман о Волкодаве, последнем воине из рода Серого Пса, впервые напечатанный в 1995 году и завоевавший любовь миллионов читателей, – бесспорно, одна из лучших приключенческих книг в современной российской литературе. Вслед за первой книгой были опубликованы «Волкодав. Право на поединок», «Волкодав. Истовик-камень» и дилогия «Звёздный меч», состоящая из романов «Знамение пути» и «Самоцветные горы». Продолжением «Истовика-камня» стал новый роман М. Семёновой – «Волкодав. Мир по дороге». По мотивам романов М. Семёновой о легендарном герое сняты фильм «Волкодав из рода Серых Псов» и телесериал «Молодой Волкодав», а также создано несколько компьютерных игр. Герои Семёновой давно обрели самостоятельную жизнь в произведениях других авторов, объединённых в особую вселенную – «Мир Волкодава».

Анатолий Петрович Шаров , Елена Вильоржевна Галенко , Мария Васильевна Семенова , Мария Васильевна Семёнова , Мария Семенова

Фантастика / Детективы / Проза / Славянское фэнтези / Фэнтези / Современная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй
Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй

«Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй» — это очень веселая книга, содержащая цвет зарубежной и отечественной юмористической прозы 19–21 века.Тут есть замечательные произведения, созданные такими «королями смеха» как Аркадий Аверченко, Саша Черный, Влас Дорошевич, Антон Чехов, Илья Ильф, Джером Клапка Джером, О. Генри и др.◦Не менее веселыми и задорными, нежели у классиков, являются включенные в книгу рассказы современных авторов — Михаила Блехмана и Семена Каминского. Также в сборник вошли смешные истории от «серьезных» писателей, к примеру Федора Достоевского и Леонида Андреева, чьи юмористические произведения остались практически неизвестны современному читателю.Тематика книги очень разнообразна: она включает массу комических случаев, приключившихся с деятелями культуры и журналистами, детишками и барышнями, бандитами, военными и бизнесменами, а также с простыми скромными обывателями. Читатель вволю посмеется над потешными инструкциями и советами, обучающими его искусству рекламы, пения и воспитанию подрастающего поколения.

Вацлав Вацлавович Воровский , Всеволод Михайлович Гаршин , Ефим Давидович Зозуля , Михаил Блехман , Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Проза / Классическая проза / Юмор / Юмористическая проза / Прочий юмор