Экзистенциальный эскапизм: новая проблема общества открытой информации

Это приводило каждый раз к ксенофобическому устранению Другого: инородца, инакомыслящего как «недочеловека», «преступника» или «безумного». Формирование идентичности члена такого социума определялось ксенофобическим отторжением Другого, что накладывало отпечаток и на осознание себя индивидом в социуме такого типа. Другой был изгнан из него, и человек, который идентифицировал себя с Другим, автоматически становился изгоем, лишенный социальной идентичности. Но он зачастую жаждал встречи с подлинным Другим, искал подлинного «мы» в отличие от тех, кто идентифицировал себя с тоталитарным ксенофобическим «мы», с «нашими», отвергавшими Другого в своем сознании и боявшимися его. В этом смысле выбор иной идентичности не был эскапизмом по своему экзистенциально-личностному содержанию, хотя и выступал подобным ему по социальным последствиям.

Иначе обстоит дело с координатами самоидентификации современного человека, втянутого в систему потребительского, «анонимного» общества, для которого мир превратился в реальность виртуальную. Одной из предпосылок формирования социальной идентичности потребительского общества стал популизм тоталитарных режимов, приводивший их к власти в неустойчивых демократиях, что превратило сам популизм в требующий ответа вызов для современных демократий. Это означало, что в рамках политической риторики борьбы с различными социальными ксенофобиями принцип индивидуальной свободы стал иногда приобретать статус безусловной ценности, т. е. не ограниченной в своем значении выполнением связанных с реализацией свободы обязанностей.

Другой в контексте этой риторики выступил как оправданный самой своей инаковостью. Тем самым индивидуальная свобода каждого (как Другого для всех) стала превращаться в безусловную, ничем не ограниченную ценность. Содержание свободы каждого как Другого перестало соотносится с социальными, культурными и экономическими ограничениями, оно определилось как самодостаточное в своей субъективности, а выражением этой субъективности в обществе потребления выступило желание.

Именно в контексте безусловной значимости индивида мир превращается в виртуальную, конструируемую субъектом реальность, а любые ограничения свободы этого конструирования трактуются и воспринимаются не как реальность, а как выражение чьих-то властных притязаний на самодостаточность свободы каждого другого. В этом мире абсолютной самодостаточности каждого Другого реальный Другой, который мог бы ограничить притязания каждого (как абсолютно самодостаточного Другого) и встречи с которым жаждали «иные», «изгои» тоталитарных социумов, перестает существовать.

Если социалистические режимы, как будет показано ниже, не испытывали необходимости устранить дисбаланс идеологии и режима, то например, либеральные партии современной Европы вынуждены после прихода к власти сохранять такие социальные институты, как государственное пенсионное обеспечение, защита труда, пособия по безработице и т. п., несмотря на то, что концепция свободы, которую они при этом вынуждено не доводят до логического конца, подразумевает, что человек несет за себя ответственность исключительно сам.

Дальше мы покажем, как в различных идеологиях и режимах (в первую очередь тоталитарных) ХХ века происходит трансформация идеалов либерализма, как происходила абсолютизация одного из принципов, регулирующих социальные отношения (равенство, братство или свобода), ради реализации которого в качестве основного принципа социальной идентичности в тоталитарных обществах приносятся в жертву все ограничивающие эту реализацию социальные и моральные нормы, а также экзистенциально-личностная идентичность человека. В тоталитарных социальных режимах ХХ века, в которых свобода индивида безусловно жертвовалась ради декларируемого блага социума, необходимость реализации утопического социального идеала выдвигалась в качестве оправдания для насильственного устранения всех ее ограничений.

Парадоксы культурной идентичности: идентичность эскаписта

С середины ХХ века идентичность – одно из центральных понятий гуманитарных дискурсов. Выделяют три подхода к вопросам об идентичности в русле неклассической логики; в философии; в социогуманитарном (социология, антропология, психология) знании.