Экзотический симптом

– А у вас в ее возрасте было много врагов, Антон? – задала резонный вопрос Алла.

– У меня лично – нет, но есть люди, Алла Гурьевна, которые умудряются нажить кучу недругов уже в подростковом возрасте!

– Ну, наша девочка не из их числа, – подвел итог беседе Дамир. – Давайте, что ли, разбегаться: как говорится, волка ноги кормят!

* * *

Мономах протер ладонью запотевшее зеркало и посмотрел на свое отражение в окружении крупных капель воды, стекающих по гладкой поверхности. За прошедшие дни его лицо осунулось, а под глазами залегли серые тени – результат хронического недосыпа.

Вместо того чтобы проводить больше времени дома, он постоянно находит себе занятия, не связанные с работой. Вот и сегодня – идет в опеку с девочкой, которую почти не знает, а ведь мог бы выспаться и отправиться в больницу попозже, ведь единственная операция назначена на полдень! А после работы, скорее всего, они с Гурновым посетят квартиру Протасенко, потому что патологу удалось уломать заведующего инфекционным отделением передать ему ключи…

Зачем он все это делает? Ну ладно бы еще Протасенко: если источник заражения мелиоидозом находится не в их квартире, то, скорее всего, он в больнице, а это опасно. Но Карпенко! Почему его должно касаться, как живут пациенты вне стен больницы? Ну, нет у них родственников, кроме агрессивного пьяницы-отца, который, если повезет, еще долго не будет беспокоить семью, но ведь он, Мономах, не друг и даже не коллега! Неужели Карпенко не могла попросить об одолжении кого-то из своего окружения?

Судя по тому, что она пыталась уйти из больницы, не имея возможности полноценно пользоваться костылями из-за гипса на руке, не могла…

– Дядя Вова, вы завтракать будете? – раздался голос Сархата из кухни.

Этот парень, что, никогда не спит?

– Я только кофе, спасибо, – крикнул он в ответ, вытирая лицо чистым махровым полотенцем, заботливо приготовленным приходящей домработницей Марией Семеновной.

Строго говоря, официально она не являлась его домработницей, однако, будучи активной пенсионеркой, нуждающейся в дополнительных средствах, она пару раз в неделю приходила к соседу для стирки и уборки, считая себя кем-то вроде Армии спасения, ведь без ее помощи вечно занятой доктор уже давно оказался бы похоронен под толстым слоем пыли и грязного белья! Правда, с появлением Сархата Мария Семеновна испытала чувство облегчения, как будто разделила тяжелое бремя с более молодым и сильным человеком. Сархат занимался работой по дому, а также за плату помогал соседям Мономаха – кому беседку на участке соорудить, кому колодец выкопать, а кому-то траву покосить. Зимой работы меньше, зато летом и в межсезонье парень без дела не сидел. А еще он подружился с Жуком, гигантским волкодавом Мономаха, и парочка много времени проводила вместе, гуляя вокруг озера и в лесу в любую погоду.

Иван Гурнов не одобрял того, что его закадычный друг пригрел у себя «приживала», как он называл Сархата. Не то чтобы патолог имел что-то против паренька, просто Гурнов считал, что он – замена сыну Мономаха, который редко навещает отца, работая в Москве спортивным врачом в Центре олимпийской подготовки и в Клинике спортивной медицины. Иногда, в перерывах между чемпионатами мира и другими важными соревнованиями, Артему удавалось вырваться домой, но это случалось так нечасто, что они с Сархатом до сих пор не встречались, хотя и знали о существовании друг друга со слов Мономаха.

Войдя на кухню, Мономах увидел хлопочущего у плиты Сархата. На парне красовался передник Марии Семеновны, а по помещению разливался аппетитный аромат яичницы с помидорами и сыром, щедро приправленной перцем и кориандром.

– Вам нужно поесть, – спокойно сказал он, перекладывая поджаристую яичницу на тарелку и ставя ее перед Мономахом. – Вы пьете слишком много кофе и коньяка, а едите мало и нерегулярно.

– Ты рассуждаешь как моя жена! – недовольно буркнул тот, помимо воли ощущая, как при виде вкусного блюда начинает обильно выделяться слюна.

– Я не ваша жена, – не меняя тональности, ответил Сархат, развязывая передник и аккуратно вешая его на крючок вместе с полотенцами и прихватками для горячего. – Я – ваш работник, сосед и друг, но у меня есть глаза, и я вижу то, что вижу!

Мономаха с самого начала удивила грамотная, без малейших признаков акцента, русская речь молодого таджика. После он выяснил, что его мать, вышедшая замуж за гражданина Таджикистана, работала в школе учительницей русского языка, потому-то и внешность Сархата, хоть и выдавала уроженца южных земель, все же не была типичной для представителей его национальности.

– Послушай, насчет работника и соседа, – переключился Мономах на то, о чем давно намеревался поговорить с пареньком.

– Что такое? – насторожился Сархат, опускаясь на стул напротив. – Я что-то сделал не так?

– Нет-нет, дело не в тебе… то есть в тебе, конечно, но… Понимаешь, Сархат, я не против того, чтобы ты жил здесь, но мне не нравится то, что ты вкалываешь на меня бесплатно!

– Почему – бесплатно? – искренне удивился его собеседник. – Вы же не берете с меня плату за жилье!