Экзотики

Герцогъ сталъ расхваливать уютный и тихій Bagnères de Bigorre, говоря, что Bagnères de Luchon не мѣсто для порядочныхъ семей, какъ сборище d'un monde interlope.

Баронесса будто очнулась отъ дремоты, и сказала себѣ:

— Что на меня нашло?! Туманъ какой-то… Именно — уѣхать. Бѣжать. Пускай онъ отправляется на свой Ріс. Встрѣтимся зимой въ Парижѣ — онъ и забудетъ все, что здѣсь мнѣ напѣвалъ…

И она рѣшила тотчасъ же ѣхать въ Бигоръ, тѣмъ паче, что предполагалось и ранѣе сдѣлать цѣлую экскурсію въ Пиренеяхъ. Герцогъ выѣхалъ впередъ по желѣзной дорогѣ, вызвавшись найти и нанять виллу. Баронесса съ дочерью и Эми двинулись въ экипажахъ, горами, съ привалами и ночлегами… но участіе графа баронесса тонко отклонила.

III

Баньеръ-въ-Бигорѣ равно всѣмъ понравился. А Эми и баронесса нашли въ этомъ уютномъ уголкѣ какое-то затишье, котораго требовало ихъ душевное настроеніе. Одна — потерявшая внезапно все, о чемъ мечтала, и несчастная, другая — обрѣвшая нежданно все, о чемъ мечтала, и тоже не счастливая, а лишь испуганная — обѣ обрадовались уголку, гдѣ царитъ миръ, гдѣ, казалось, можно укрыться даже отъ собственной своей непогоды на сердцѣ.

Между тѣмъ, покуда Эми оставалась подъ патронатомъ баронессы Герцлихъ, Дубовскій съѣздилъ въ Россію и, вернувшись снова, сидѣлъ безвыѣздно въ Парижѣ.

Владиміръ Ивановичъ любилъ ѣздить въ Россію, вѣрнѣе — въ Петербургъ, ибо далѣе береговъ Невы онъ ѣздилъ только на Pointe. Послѣ своего губернаторскаго эксперимента, онъ далъ себѣ слово по собственной волѣ въ провинціи не бывать. Москву онъ ненавидѣлъ и называлъ — съ чужихъ словъ — «соломенной вдовой», съ которой Петербургъ давно развелся, далъ ей отдѣльный видъ на жительство и посылаетъ средства къ существованію… Отдѣльный видъ на жительство значило — право брюзжать, право дѣлать замѣчанія, которыя кладутся подъ красное сукно.

За все время разлуки съ дядей Эми сносилась съ нимъ депешами, такъ какъ писать не любила, да и сказать было нечего, что могло бы интересовать Владиміра Ивановича.

Теперь, вдругъ исчезнувшій изъ Люшова и снова совершенно нежданно появившійся въ Баньерѣ Гастингсъ-Машоновъ привезъ Эми письмо отъ дяди, довольно пространное, но безсодержательное.

Дубовскій объяснялъ, что пришелъ къ убѣжденію, что пора умирать, такъ какъ жизнь — глупая комедія и ему надоѣла. Эми мысленно развела руками.

Спрошенный по этому поводу, Егоръ Егоровичъ объяснилъ Эми, что съ Дубовскимъ дѣйствительно что-то приключилось за послѣднее время, — онъ тревоженъ и раздражителенъ и все носится съ мрачными мыслями.

За то самъ Машоновъ явился въ Баньеръ радостный и сіяющій. Всѣ это замѣтили, хотя причины и не знали. А причина была важная… Машоновъ за недѣлю предъ тѣмъ получилъ какой-то германскій орденъ особаго значенія. Это былъ крестъ второго класса, но прицѣпленный такъ, чтобы отворотъ фрака на половину укрывалъ его; крестъ этотъ былъ поразительно похожъ на звѣзду… Теперь, чѣмъ болѣе Егоръ Егоровичъ наблюдалъ это явленіе въ зеркалѣ, особенно на разстояніи шаговъ десяти, тѣмъ сильнѣе убѣждался, что иллюзія полная.

— Положительно! Ну, хоть что хотите… звѣзда!

Машоновъ не долго пробылъ въ Баньерѣ. Отчасти потому, что былъ недоволенъ присутствіемъ герцога Оканья и ревновалъ къ нему юную баронессу, отчасти и потому, что былъ вдругъ вынужденъ скакать въ Люттихъ. Ужъ конечно не потому, что тамъ были вдругъ арестованы какіе-то два динамитчика, о которыхъ толковали всѣ газеты.

Вскорѣ послѣ отъѣзда веселаго Егора Егоровича, Эми вдругъ получила депешу отъ дяди, въ которой онъ ее просилъ никуда не отлучаться изъ Баньера и объявлялъ свой пріѣздъ на утро, ради обсужденія важнѣйшаго дѣла…

«Дѣла, спѣшнаго до зарѣза», и настолько серьезнаго, какихъ въ жизни Эми еще не бывало…

Дѣвушка даже оскорбилась… Послѣ пережитаго ею зимой, со стороны дяди такое опредѣленіе было даже безсердечно… Что же можетъ еще быть съ нею? Что станетъ серьезнѣе и важнѣе, чѣмъ катастрофа съ любимымъ человѣкомъ?

Баронесса, которой Эми сообщила депешу, тоже удивилась. Не только догадаться, но и догадываться было нельзя…

— Я не знаю, съ чего начать? — улыбалась Эми.

— Потерпимъ, — заявила баронесса. — Во всякомъ случаѣ, что бы съ вами ни случилось — я ватъ другъ и готова всячески помочь. Утѣшайтесь тѣмъ, Эми, что, какъ бы вамъ худо ни пришлось, вы въ лучшемъ положеніи, нежели иныя, другія женщины. Хотя бы вотъ — я…

Но объяснить что-либо баронесса отказалась… Она даже не сказала, что наканунѣ появился въ Баньерѣ графъ Загурскій, довольный и улыбающійся какъ Мефистофель… Такъ показалось баронессѣ…

Эми отлично провела ночь и вовсе не волновалась изъ-за странной депеши. Единственное, что наконецъ послѣ многихъ догадокъ пришло ей на умъ и заставляло улыбаться, было, что дядя, быть можетъ, опять хочетъ упрашивать ее выходить замужъ за своего фаворита, князя Соколинскаго.