Elan II. Хроники Рийрии

Напротив прибивали свежие, светлые доски. По цвету они были похожи на кожу — будто бледная задница, выставленная по другую сторону дороги, чтобы насмехаться над ним. Этим утром плотники приступили к работе над вторым этажом, и пока они таскали древесину, Гру со злостью тыкал вилкой яичницу. Он был не один, кто, не отрываясь, следил за происходящим. Тупые зеваки собрались кучками, чтобы поглазеть на стройку. Четверо стояли возле городской конюшни, двое в грязи на улице, а еще трое на его собственном крыльце, будто это трибуна на турнире, а не вход в пивную. Он не стал зазывать их в пивную и требовать, чтобы купили выпивку, поскольку было утро. Будучи деловым человеком, он не хотел, чтобы его обвиняли в моральном разложении квартала. Сам Гру никогда не пил до того, как туман поднимется с полей. Как-то священник сказал ему слова Новрона о том, что поступать иначе — значит оскорблять богов, хотя, возможно, это были всего лишь строки из полузабытой песни. Тем не менее Гру принял их близко к сердцу и с недоверием относился к тем, кто поступал по-другому. Не то чтобы он отказывался продавать кому-либо выпивку. В конце концов, если Марибор допускает, чтобы солнце светило безумцам и безбожникам, то кто такой Гру, чтобы не давать им напиться? Но он испытывал презрение к этим низким людям и уважал стойкость тех, кто толокся у него на пороге, не требуя выпивки. Однако после полудня они непременно должны ее купить, или пускай стоят в грязи вместе с теми, кто не успел занять местечко получше.

— Стекла в окна вставляют.

Голос Уилларда, напоминавший скрежет трущихся друг о друга камней, резанул Гру по нервам. Уиллард в этом был, в общем-то, не виноват: он родился с песком в горле. Все дело было в том, что Гру прошлой ночью основательно перебрал с выпивкой. Третью ночь подряд он засыпал, сидя за этим столом. Он посмотрел на стекло с чистым кругом. Может, он сам пролил туда выпивку? Кажется, прошлой ночью он вроде бы затеял ссору с этим окном и обвинял его в том, что оно слишком грязное.

Гру рассчитывал, что к этому времени шлюхи уже вернутся.

Полагал, что они погуляют пару дней, набьют себе кровавых мозолей и проголодаются. Когда зайдет солнце и задует холодный ветер, они постучатся к нему в дверь с мрачными лицами, виновато опустив голову. Каждая из них будет дрожать у него на крыльце. Он намеревался заставить их провести ночь прямо там. Уроки необходимо учить. Лошадь достаточно объездить один раз, и пока ездишь на ней регулярно, она помнит тренировки, но шлюх нужно учить постоянно. Особенно он хотел избавить их от привычки следовать за ней.

Гру наблюдал за Гвен через грязное окно. Она стояла на сломанной телеге, покрикивала и раздавала указания, будто капитан корабля. Ему это не нравилось. Вся эта свобода ударила девчонке в голову и разрослась до такого размера, что теперь не пролезет к нему в дверь. Гвен всегда была чересчур самоуверенной. Когда он впервые увидел ее, то сразу понял, что она не раз обеспечит ему головную боль. Даже в изношенной, залатанной юбке она, вне всякого сомнения, выглядела потрясающе. Темнокожая, темноглазая, с длинными черными волосами — будто южная демоница, чьи глаза выдавали порочность, как раз как нравилось мужчинам. Он предложил ей работу, и она согласилась. Но потом притворилась, будто не поняла, в чем заключается ее работа, и вела себя так, словно все, что от нее требовалось — это подавать выпивку. Пришлось три раза пустить в ход ремень, чтобы вправить ей мозги.

— А какие хорошие окошки, — сказал Уиллард.

— Бочки все полные? — От звука собственного голоса у Гру заболела голова.

— Вроде бы да.

— Что мне с твоего «вроде бы»!

Уиллард был здоровяком с ладонями размером не меньше крышки бочки, но ленивый, как сурок. Как-то ночью Гру нашел его спящим за барной стойкой. Парню некуда было пойти. Он чинил дорогу, пропивал зарплату и терял сознание в трактире, а его товарищи по утрам будили его. Как выяснилось, Уиллард пил в кредит, так что Гру потребовал, чтобы он отработал долг. Два года спустя Уиллард все еще отрабатывал тот самый долг.

Гру снова бросил взгляд на здание напротив. Уиллард был прав — окошки и правда хорошие, большие, с тонкими стеклами. Небось стоили мешок серебра.

«Как ей это все удалось?» — недоумевал Гру.

Наверное, где-то подрабатывала, прибирала себе монеты, а он и не знал. Но это же невозможно… Он внимательно следил за ней, а клиенты не стали бы идти в обход Гру. Все, кто заходил в «Голову», понимали, что к чему.

Рэйнор Гру — король Кривой улицы.