Элантрис

Как оказалось, устройство стронулось с места довольно легко. Правда, к концу путешествия смазка стерлась, а улицы сузились, и им пришлось перетаскивать сани через многочисленные рытвины и ухабы, и, конечно, тащить груз по чистым улицам Нового Элантриса оказалось гораздо труднее. Но в целом даже Галладон был вынужден признать, что сани сберегли уйму времени.

– Наконец он смастерил что-то полезное, – прокряхтел дьюл, когда они остановились перед часовней.

Мареш фыркнул с деланым безразличием, но Раоден видел, что его лицо осветилось улыбкой. Дьюл упрямо отказывался признать мастерство ювелира, утверждая, что не собирается раздувать его и без того непомерное самолюбие; принц неизменно отвечал, что раздуть его сильней невозможно.

– Посмотрим, что милая принцесса прислала нам на этот раз, – сказал Раоден, открывая первый ящик.

– Берегись ядовитых змей, – предупредил Галладон.

Принц рассмеялся и бросил крышку на мостовую. Ящик был набит рулонами ткани – все как на подбор режущего глаз оранжевого цвета.

Дьюл ощерился:

– Сюл, это самый отвратительный цвет, что мне доводилось видеть.

– Согласен, – с улыбкой ответил Раоден.

– Кажется, ты не очень расстроился.

– Меня переполняет должное омерзение. Но меня восхищает, с какой изобретательностью принцесса пытается нам досадить.

Галладон с ворчанием придвинул поближе второй ящик, а принц оценивающе приподнял кусок ткани. Дьюл был прав: такого цвета ему еще не встречалось. Обмен требованиями и товарами между Сарин и главарями превратился в своего рода игру: Мареш с Каратой часами пыхтели, чтобы предельно точно сформулировать запросы, но Сарин всегда находила лазейку и оставляла их с носом.

– Посмотри, что здесь, тебе обязательно понравится, – произнес Галладон, заглядывая во второй ящик и качая головой.

– Что там?

– Наша сталь, – ответил он.

В прошлый раз они попросили двадцать листов стали, и Сарин без промедления доставила двадцать полос металла, раскатанного так тонко, что порывом ветра их поднимало на воздух. На этот раз они запросили сталь по весу.

Галладон запустил руку в ящик и вытащил горсть гвоздей. Гнутых гвоздей.

– Здесь их тысячи.

Раоден расхохотался:

– Уверен, что мы найдем им применение.

К счастью, кузнец Ионик пока оставался среди немногих верных ему элантрийцев.

Дьюл пожал плечами и высыпал гвозди обратно в ящик. Остальные товары оказались более приемлемыми. Продукты залежавшиеся, но Карата провозгласила их съедобными. Масло при сгорании издавало противную вонь (Раоден понятия не имел, где принцессе удалось его отыскать), а ножи были острыми, но без рукоятей.

– По крайней мере, она не догадалась, зачем мы просили деревянную упаковку, – произнес принц, осматривая ящики.

Они смогут без труда разобрать их на доски, а крепкое дерево ценилось в Элантрисе на вес золота.

– Меня не удивит, если по ее указу их не шлифовали, чтобы нам досталось побольше заноз, – ответил Галладон. Он копался в спутанном мотке веревки, пытаясь отыскать конец. – Если судьба прочила эту женщину тебе в жены, сюл, то Доми оказал тебе милость, заслав сюда.

– Она не так уж плоха, – возразил Раоден.

Он встал, чтобы Мареш смог заняться подсчетом полученного.

– Я подумал, милорд, – сказал ювелир, – очень странно, что она изо всех сил пытается нам досадить. Почему? Неужели она не боится расторгнуть соглашение?

– Думаю, Сарин подозревает, насколько мы бессильны, – покачал головой принц. – Она выполняет наши требования, поскольку не хочет нарушать обещания, но в ее планы не входит нас осчастливить. Она знает, что мы не можем удержать людей от получения еды.

Мареш кивнул и вернулся к списку.

– Пошли, Галладон, – позвал принц, поднимая мешки с едой для хоедов. – Надо отыскать Карату.

Новый Элантрис выглядел полностью покинутым. До появления Сарин там жило более сотни человек. Теперь их осталось около двадцати, не считая детей и хоедов. Остались в основном новички, вроде Саолина и Мареша, которых в свое время «спас» Раоден. Они не знали другой жизни и страшились покинуть ставший привычным квартал. Остальные, кто забрел в Новый Элантрис во время скитаний по городу, не испытывали глубокой приверженности делу Раодена и ушли, как только Сарин предложила им что-то получше. Теперь они слонялись по улицам у ворот, ожидая ее следующего прихода.

– Грустно. Коло? – Галладон рассматривал вылизанные до блеска пустые дома.

– Да, – согласился принц. – Мы неплохо начали, но нас хватило всего на неделю.

– Не все потеряно, сюл. Они вернутся.

– Мы старались снова сделать из них людей, а они оставили все, чему научились. Теперь они с распахнутым в ожидании ртом сидят у ворот; не знаю, понимает ли Сарин, что ее рассчитанные на три кормления свертки съедаются за несколько минут. Принцесса пытается утолить элантрийский голод, но люди проглатывают еду так быстро, что несколько часов их мутит, а остаток дня снова мучаются от голода. Тело элантрийца работает не так, как тело обычного человека.

– Ты сам говорил, что голод – иллюзия, созданная нашим умом. Мы не нуждаемся в пище, нас поддерживает Дор.

Раоден кивнул:

– По крайней мере, мы не лопаемся по швам.