Элантрис

– У нас нет сердцебиения. Мы не дышим. В нас нет крови. Я полностью с тобой согласен.

– Нет, правда! – Раоден возбужденно развивал догадку. – Разве ты не видишь: наши тела начали меняться и… застряли. Превращение началось, но что-то мешает довести его до конца, как с лечением той женщины. Дор все еще находится внутри нас, она ждет указаний и энергии, чтобы завершить превращение.

– Кажется, я перестал тебя понимать, сюл.

Раоден не слушал:

– Вот почему наши тела потеряли способность к излечению! Мы застряли в каком-то одном моменте времени, мы заморожены, как кусок льда. Боль не проходит, потому что время для нас остановилось. Волосы выпадают, а новые не растут; с началом шаода на коже появились пятна, и на этом превращение замерло.

– По мне, твои рассуждения притянуты за уши.

– Может, и так, – согласился принц. – Но я уверен, что прав. Что-то мешает Дор – я чувствую препятствие, когда рисую эйоны. Энергия пытается прорваться сквозь них, но что-то ей не дает, как будто линии эйонов не складываются в единый узор.

Раоден поглядел на друга:

– Мы живы, Галладон, и мы не прокляты. Нас просто не доделали.

– Потрясающе, сюл, – откликнулся дьюл. – Осталось догадаться почему.

Раоден кивнул. Они разгадали маленький секрет, но главная загадка – падение Элантриса – так и оставалась нетронутой.

– И все же, – дьюл отвернулся и направился обратно к грядкам, – я рад, что книга тебе помогла.

Принца посетило внезапное подозрение.

– Подожди-ка! – окликнул он друга.

Тот недоуменно повернулся.

– Тебе не интересны мои выводы, коло? – спросил Раоден. – Но ты хотел узнать, пригодилась ли книга…

– С чего бы мне из-за нее волноваться? – насупился дьюл.

– Не знаю. Но ты постоянно переживаешь из-за своего «кабинета». Никому его не показываешь, но и сам туда не ходишь. Что такого заветного таится в этих книгах?

– Ничего, – передернул плечами Галладон. – Просто хочу сохранить их в целости.

– Как ты вообще нашел ту комнату? – Теперь Раоден, как раньше Галладон, облокотился на подоконник, только изнутри. – Ты говоришь, что пробыл в Элантрисе несколько месяцев, но знаешь в нем каждый закоулок. Ты привел меня прямиком к банку, где обитает Шаор, а рынок – совсем не то место, по которому можно гулять в свое удовольствие.

Чем больше вопросов задавал принц, тем неуютнее чувствовал себя Галладон. Наконец он не выдержал:

– Может человек оставить кое-что при себе? Или тебе необходимо вытянуть из меня все?

Раоден невольно отшатнулся, удивленный внезапным порывом друга.

– Извини, – выдавил он.

Только сейчас он осознал, что любопытство заставило его накинуться на друга, как на допросе. С первого дня в Элантрисе Галладон поддерживал и помогал ему, и Раодена обуял стыд. Он отвернулся, чтобы оставить того в покое.

– Мой отец был элантрийцем, – неожиданно сказал Галладон.

Раоден замер. Уголком глаза он наблюдал за темнокожим дьюлом. Тот опустился на свежеполитую землю и слепо уставился на чахлый стебелек, оказавшийся перед его глазами.

– Я прожил с ним все детство, пока не вырос и не решил обзавестись собственным домом, – продолжал он. – Я всегда считал, что негоже дьюлу жить в Арелоне, вдали от своего народа. Наверное, поэтому Дор решила покарать меня тем же проклятием. Элантрис всегда называли благословенным городом, но мой отец не был здесь счастлив. Даже в раю есть лишние люди. Он стал ученым: кабинет, который я тебе показал, принадлежал ему. Он так и не смог позабыть Дюладел, начал изучать сельское хозяйство, хотя в Элантрисе оно было никому не нужной наукой. Зачем трудиться на ферме, если можно превратить в еду любой мусор? – Галладон вздохнул и растер в пальцах щепоть земли. – Однажды утром он проснулся и нашел мать умирающей и с тех пор горько сожалел, что не посвятил себя врачеванию. Какая-то болезнь спалила ее так быстро, что даже элантрийцы не смогли помочь. Тогда я впервые понял, что они не боги, потому что боги не могут мучиться. Отец не имел возможности вернуться домой – как и нам, элантрийцам прошлого приходилось жить взаперти, как бы прекрасны и могущественны они ни были. Люди не хотели жить бок о бок с теми, кто превосходил их в любой мелочи, кто постоянно напоминал им о собственной неполноценности.

Отец обрадовался, когда я решил вернуться в Дюладел. Он посоветовал мне стать фермером. Уезжая, я оставил позади страдающего, одинокого бога, который мечтал только об одном – снова стать простым человеком. Через год он умер. Ты знаешь, что элантрийцы могли умереть от некоторых болезней – например, от сердечных недугов? Они жили намного дольше обычных людей, но все же иногда умирали. Особенно если хотели. Отец распознал признаки сердечного заболевания, но не пошел к лекарю, а предпочел запереться в своем кабинете и исчезнуть. Совсем как твои эйоны.

– Так ты ненавидишь Элантрис?

Раоден выскользнул в окно и подошел к другу. Он сел напротив него и взглянул поверх ростка на Галладона.