Элантрис

Принцесса наблюдала за реакциями окружающих, и ее уважение к джиндосцу все возрастало. Ни одно лицо не потемнело от злости, и лишь некоторые награждали его неприязненными взглядами, принятыми среди так называемого высшего общества. Шудена любили, хотя он не отличался компанейским характером. Сарин чувствовала, что его популярность происходила не от способности развлечь собеседников, но от врожденной честности. Когда барон говорил, его слова были вежливы и участливы, но всегда откровенны. Экзотическое происхождение давало ему право называть вещи своими именами, чему редко следовали остальные.

После длинной лестницы они оказались в небольшой комнате.

– Мы пришли, – объявил барон, пропуская принцессу вперед.

Внутри они нашли маленький, но искусный струнный оркестр. Украшения в комнате отличались большей сдержанностью, зато слуги разносили подносы с угощением, которое выглядело еще более изысканным, чем внизу. Сарин узнала многих влиятельных придворных, – казалось, в комнате собрались сливки двора.

– Король, – указала она, заметив стоящего в дальнем углу Йадона.

Рядом с ним находилась Эшен, в узком зеленом платье.

Шуден кивнул:

– Он ни за что не пропустит подобный вечер, даже если хозяин – герцог Телри.

– Они не ладят?

– Они чудесно ладят. Но они конкуренты. Йадон заправляет купеческим флотом; его корабли ходят по Фьерденскому морю, как и корабли Телри. Поэтому они постоянно соперничают.

– Все равно мне его присутствие кажется странным. Мой отец никогда не посещает балы.

– Потому что он зрелый монарх, миледи. У Йадона от власти все еще идет кругом голова, и он не упускает случая насладиться своим могуществом. – Барон огляделся вокруг. – Посмотрите на эту комнату.

– И что?

– Когда король посещает дома знати, он выбирает место вдали от основной массы гостей и ждет, пока к нему не присоединятся дворяне поважнее. Придворные привыкли, а хозяин обычно приглашает второй оркестр и держит вечер для избранных. Йадон довел до сведения двора, что не желает проводить время с людьми, которые намного ниже его; в этой комнате только герцоги и наиболее знатные графы.

– Но вы – барон, – удивилась принцесса.

Шуден улыбнулся, потягивая вино:

– Я – особенный случай. Наша семья вынудила короля пожаловать ей титул, тогда как остальные добились своих мольбами или состоянием. Я могу позволить себе вольности, которые другим баронам и не снились, потому как мы с Йадоном помним, как я однажды его обставил. Обычно мне удается провести среди избранных не более часа, или терпению короля может прийти конец. Но сегодня – особый вечер.

– Почему?

– Потому что я с вами. Не забывайте, леди Сарин, ничье положение в этой комнате, за исключением королевской четы, не сравнится с вашим.

Сарин кивнула. Она привыкла к собственной знатности – как-никак она была дочерью короля, – но арелонская манера кичиться титулами казалась ей странной.

– Присутствие Йадона меняет планы, – тихо произнесла принцесса, когда король заметил ее.

Взгляд короля остановился на ее платье, и его лицо помрачнело.

«Возможно, мне не стоило наряжаться», – забеспокоилась Сарин. Но тут ее внимание переключилось на другую персону в комнате.

– А он что здесь делает? – прошептала она, кивком указывая на затянутую в ярко-красное фигуру.

Шуден проследил за ее жестом:

– Джьерн? Он не пропускает ни единого бала. На первом он появился без приглашения, но держал себя так чопорно, что теперь никто не решается исключить его из числа приглашенных.

Хратен беседовал с небольшой группкой мужчин, выделяясь на фоне их темных костюмов, как язык пламени. Верховный жрец возвышался над ними на голову, а его наплечные латы выдавались по меньшей мере на фут в каждую сторону. Не заметить его в толпе гостей не представлялось возможным.

Шуден улыбнулся:

– Независимо от моего о нем мнения я восхищаюсь его наглостью. На первом балу он просто зашел на отдельную королевскую вечеринку и завел разговор с одним из герцогов. Короля он едва удостоил кивком. Судя по всему, Хратен считает титул джьерна равным любому в этой комнате.

– На востоке джьернам кланяются даже короли, – ответила принцесса. – А когда приезжает вирн, они валяются у него в ногах.

– И все началось с престарелого джиндосца. – Барон заменил их бокалы у проходившего с подносом слуги. Здесь подавали сорт вина подороже. – Мне часто бывает любопытно поглядеть, что вы сделали с учением Кесега.

– Мы?! Я верю в Корати, незачем сравнивать меня с джьерном!

Шуден примирительно поднял руки:

– Извините. Я не думал вас обидеть.

Принцесса задумалась. Шуден говорил по-арелонски как на родном языке и жил в Каи, так что она решила, что он кораит. Оказывается, она ошибалась: джиндосец наверняка исповедовал Шу-Кесег, древнюю религию, положившую начало обоим Корат и Дерет.

– Но, – вслух продолжила Сарин, – ваш народ теперь принадлежит к ветви Дерети.

Молодой джиндосец помрачнел, неприязненно разглядывая джьерна: