Эльдар Рязанов

В феврале 2006 года съемки окончательно завершились. На финальную стадию работы — монтаж, озвучание, запись музыки и компьютерную графику — вновь требовалась определенная сумма; впрочем, незначительная по сравнению с тем, что было затрачено на съемки. Удалось, конечно, раздобыть и эти деньги. Под занавес того же года картина «Андерсен. Жизнь без любви» наконец увидела свет.

К сожалению, прокат фильма принес в 80 раз меньше того, что было на него затрачено. Вряд ли это стоит связывать с недостатками картины, просто в 2006 году идти в кино «на Рязанова» выглядело анахронизмом. Рязанова (преимущественно советского периода) все давно привыкли смотреть по телевизору. А большинству активных посетителей кинотеатров в нулевых годах его имя уже и вовсе ничего не говорило (как, впрочем, и имя главного героя картины). Думается, на DVD «Андерсен» должен был разойтись неплохо, хотя об этом информации не сыщешь, с учетом пиратства — и подавно.

Даже далеко не все критики сочли своим долгом отписаться о новом и (в чем были уверены почти все, включая режиссера) последнем фильме Рязанова. В тогдашней печатной и сетевой прессе свежие постановки «олдскульных» советских режиссеров чаще всего воспринимались в качестве курьезов, годящихся лишь на то, чтобы над ними «постебаться» (и это была, увы, заслуженная репутация). Характерна рецензия на «Андерсена» Ольги Уткиной, опубликованная в журнале «Афиша»:

«Особенно жалко дебютанта, белокурого Станислава Рядинского, который из кожи буквально лезет, разговаривает женским голосом, постоянно плачет, старательно размазывая по щекам сопли, и бегает без штанов. Штаны в этом фильме играют немаловажную роль. Точнее, то, что в штанах находится. В общем известно, что за всю жизнь у Андерсена не было ни одной женщины, в связи с чем о сексе он думал 24 часа в сутки. Но у Рязанова вся эта и так не слишком приятная тема перманентного онанизма доведена до крайности: на протяжении всех двух с лишним часов картины герои постоянно заголяются, тяжело дышат и, слюняво облизывая друг друга с головы до ног, изображают поцелуи».

Написано довольно грубо — ну так и сам фильм в этой своей части весьма неделикатен, да при этом и, чего греха таить, топорен. Но это лишь одна сторона медали — и нашлись все же критики, которые предпочли обратить внимание на противоположную, «возвышенную» сторону. Вот, например, как воспринял «Андерсена» Валерий Кичин в «Российской газете»:

«В „Андерсене“ строителем условного мира картины выступает именно музыка. И здесь полноправным соавтором, наряду с операторами Вадимом Алисовым и Евгением Гуслинским, стал композитор Алексей Рыбников — тоже художник, отмеченный печатью гения. Все вместе они создали гармонии живописного карнавала, нарядного, блестящего и бравурного, но помеченного тленом „прощальной красы“».

Иногда мюзикл выходит на первый план и диктует свои правила — как в сцене в «смирительном доме», для которой Рыбников написал пронзительной силы хорал «Господи, дай день прожить…» и где Рязанов дал панораму типажей выразительных, как у Босха. Или в эпизоде, где «шведский соловей» Дженни Линд поет из «комической оперы XIX века ‘Парижские прелестницы’». Или в танцевальных экзерсисах с Тенью (хореографом выступил Владимир Васильев). Одна только музыка такого уровня делает фильм крупным культурным событием.

Но стихии мюзикла в нем тесно переплетены со стихиями сказки. В сказке может быть все: и добрый дедушка Бог в обличье Вячеслава Тихонова с венчиком на пушистой лысине, и герой, постоянно, как в видеоигре, меняющий ролевые функции (Андерсен становится то Гадким утенком, то Стойким Оловянным Солдатиком, то королем Дании, то Ученым и его Тенью). От сказки — декоративное решение феерии: все здесь почти игрушечное, все хочется, как у Брейгеля, рассматривать и всему — дивиться. Снег здесь всегда рождественский, краски всегда чистые, городки — уютные. Как в мюзикле и в романтической сказке, преувеличенно выразительны и обостренно эмоциональны все знаки социальной жизни: нищие, умалишенные, матросы и проститутки. Рязанов чутко ощущает эту границу и ее нигде не переступает, не «заземляет» снятое им действо — и в этом смысле продолжает традиции эмоционально избыточных, утонченно театрализованных «киноопер» Эйзенштейна и Феллини.

И со всем этим тоже можно согласиться. В общем, «Андерсен» оказался примерно такой же амбивалентной картиной, как «Небеса обетованные», — на дух не переносимой одними и восхищающей других. Не самое плохое завершение кинорежиссерской карьеры.

Уже через десять дней после премьеры двадцать пятого рязановского фильма состоялась, однако, премьера двадцать шестого — на сей раз телевизионного. Строго говоря, это уже не столько фильм, сколько телеконцерт — очередной «Голубой огонек», просто поставленный мэтром. И одновременно сиквел-ремейк первого шедевра этого самого мэтра.