Элегии и малые поэмы

70   С робкой лишь просьбой иду, словно бы с жалобой в суд.

        Дело свое защищать я решаюсь смиренной мольбою;

        Впрочем, быть может, и ты эту поддержишь мольбу.

        Мать обладает моя золотым в Капитолии храмом,

        Как подобает, царя вместе с Юпитером в нем;

75   А у меня всего лишь и есть, что названье июня:

        Только ведь в этом моя и заключается честь.

        Что за беда, если, римлянин, ты по жене Геркулеса

        Месяц назвал и его имя потомство хранит?

        Да ведь и эта земля должница моя по супругу

80   Славному: здесь ведь паслось взятых им стадо коров,

        Здесь, не спасенный огнем и даром, отцом ему данным,

        Кровью своей обагрил Как Авентина поля.

        Что же было потом? Разделяет на старых и юных

        Первый из римских царей собранный в Риме народ:

85   Часть составляет совет, другая составила войско;

        Те объявляют войну, эти идут воевать.

        Так повелел он, и так поделил он и месяцы эти,

        Юношам давши июнь, месяц пред ним — старикам).

        Смолкла. И спор меж богинь готов уже был разгореться:

90   Всё благочестье забыв, в ярость пришли бы они,

        Но появилась меж них в венке Аполлоновом Дружба —

        В этом живет божестве доброе дело царя.

        И рассказала она, как Татий с храбрым Квирином

        Оба народа свои соединили в одно,

95   И, под одной поселясь общей кровлею, тести с зятьями

        «Юнктами» стали, сроднясь; назван отсюда июнь.

        Три есть причины ему называться июнем. Богини,

        Сами решайте, какой первенство надо отдать!

        Мне вы равны: ведь недаром Парис погубил свою Трою, —

100 Больше беды от двоих, нежель добра от одной!

1 июня. Календы. Карналии

        Первый день, Карна, тебе! Дверных это петель богиня,

        Волей своею она все отомкнет и запрет.

        Сила дана ей такая отколь, — это скрыто веками,

        Но из моих ты стихов можешь и это узнать.

105 Роща старинная есть Гелерна около Тибра;

        Жертвы понтифики в ней даже и ныне вершат.

        Нимфа там родилась (ее Краною встарь называли),

        Много ее женихов тщетно старались добыть.

        Дротики взяв, за зверьем по полям она вечно гонялась

110 И расставляла свои сети в ущельях долин.

        Хоть без колчана была, но ее за сестру принимали

        Феба, и право же, Феб, это тебе не в укор.

        Юношам всем, перед ней изливавшимся в просьбах любовных,

        Так отвечала она, выслушав эти слова:

115 «Слишком здесь всё на виду, и при свете солнца мне стыдно:

        Если в пещере меня скроешь, пойду за тобой».

        Он легковерный идет, она же забьется в кустарник,

120 Спрячется в нем, и найти там невозможно ее.

        Янус заметил ее и, охваченный страстью любовной,

        К нежным прибегнув словам, строгую стал умолять.

        Нимфа велит и ему отыскать глухую пещеру

        И, притворись, что идет следом, скрывается прочь.

        Глупая! Янус умеет и спереди видеть, и сзади;

        Нечего делать: тебя видит в убежище он.

125 Нечего делать! Тебя он под самой скалой настигает

        И, обнимая уже, так он тебе говорит:

        «За сочетанье со мной ты дверных будь владыкою петель

        Взяв твою девственность, так я одаряю тебя».

        Так он сказав, протянул ей колючку белого цвета,[488]

130 Чтоб от дверей отвращать ею беду и напасть.

        Хищных порода есть птиц, не тех, что томили Финея

        Голодом жутким, но тех, что происходят от них:

        Головы их велики, очи зорки, а клюв беспощаден,

        В крыльях видна седина, крючьями когти торчат.

135 Ночью летают, хватают детей в пеленах колыбельных

        И оскверняют тела этих младенцев грудных.

        Клювами щиплют они, говорят, ребячьи утробы

        И наполняют себе выпитой кровью зобы.

        Это сипухи. Их так по сипению все называют,

140 Ибо от них по ночам жуткий разносится сип.

        Так что иль птицы они от рожденья, иль старые ведьмы,

        Силой марсийских словес преображенные в птиц.

        Только явились они в спальню Проки. Родившийся Прока

        Было ему лишь пять дней — свежей добычей им стал.[489]

145 Новорожденного грудь сосут они, жадно терзая,

        Мальчик несчастный вопит, криком на помощь зовет,

        В страхе на голос его кормилица мчится к малютке

        И на щеках у него видит следы от когтей.

        Что же ей делать? Лицо младенца такого же цвета,

150 Как замерзает листва поздняя в ранний мороз.

        Крану на помощь зовет, а та в ответ: «Успокойся:

        Будет твой сосунок снова и жив и здоров».

        К люльке она подошла, и мать и родитель рыдают,

        Крана же им говорит: «Я излечу его вам!»

155 Тотчас же, трижды она земляничником тронувши двери,

        Трижды листвою его тронула также порог;

        Вход окропляет водой (а в воде этой было и зелье);

        И от двухмесячной был потрох свиньи у нее.

        «Птицы ночные, — она говорит, — пощадите младенца

160 Чрево: за малого нам малая жертва идет.

        Сердце за сердце, молю, нутро за нутро вы берите:

        Этою жизнью плачу вам я за лучшую жизнь».

        Жертвуя так, все нутро рассекает, на воздух выносит

        И оглянуться назад тем, кто с ней был, не велит.

165 Януса белую ветвь с колючкой она прикрепляет

        К щели оконной, где мог в комнату свет проникать.

        После того, говорят, колыбели не трогали птицы,

        А у младенца опять стало румяным лицо.

        Спросишь меня, почему ветчину едят в эти календы,

170 Или, с горячей смешав полбою, варят бобы?

        Карна — богиня старинная, любит старинную пищу,

        И не охоча она до иноземных пиров.

        Плавали рыбы тогда, не страшась людского обмана,

        Раковин устриц никто не беспокоил тогда.

175 Лаций не ведал еще пернатых Ионии пышной