Электрическое королевство

За стеклянной перегородкой Нико увидела Доставщика, и, когда Гарри покинул комнату управления, Нико последовала за псом.

– Когда вода движется, звук это чувствует, – сказала она, все еще пребывая в том воспоминании, и направилась к Доставщику; Леннон шел позади. – Если звук меняется, это влияет на воду.

В этот момент где-то в здании вновь загудело. Сам звук не изменился, только усилился; пол под ногами застонал, а потом внезапно все стихло.

Над головами у них метались тысячи теней – то падал белый снег на фоне яркой луны. Нико знала, что ждал ее не только Доставщик, но и само время, само это место.

– Начинается.

Гудение достигло пика; его источник, словно зверь, что цепляется когтями за стены, поднимался в комнату и вот наконец медленно, как будто смущаясь собственной оглушительной громкости, появился: началось с нескольких капель воды, что взлетели сквозь квадратную дыру; потом десяток капель превратился в сотни, напоминая обратный дождь в замедленном движении. Низкие тона пропали, и гудение теперь походило на вольное глиссандо[34]. Нико еще не слышала музыки прекраснее. Она отчетливо увидела: бой Колокола проносится над километрами деревьев, а Баклан его подхватывает, усиливает, направляет в реку. Нико взглянула на руки, потом на Леннона и Гарри, как бы ища подтверждения, якоря, который привязал бы к реальности, подтвердил, что законы физики по-прежнему действуют. Но нарушала их только вода – воспарившие частицы реки Мерримак. Капли вливались в комнату уже тысячами, слаженно и как одно целое, они кружили по комнате огромной фигурой, как невероятная стайка крохотных птичек.

Как мухи.

А потом, всё так же слаженно, капли слились, формируя прямо в воздухе новую плотную фигуру: дно кольца зависло в нескольких сантиметрах над ковровым покрытием, верхушка же вытянулась к верхней точке купола; огромный обруч стал вращаться – сперва медленно, а потом все быстрее и еще быстрее, и вот уже в лицо Нико летела водяная дымка. Стоя тут, в месте под названием «Кайрос», в присутствии безликого и безымянного Доставщика, она заглянула в самое сердце вращающихся вод и увидала там второе ночное небо, второй снегопад и второй лес.

– Как мне побороть эту тьму? – спросила Нико, заранее зная ответ.

В мелких деталях версии сказки разнились, но концовка всегда оставалась неизменной.

– Ступай туда, дорогая.

Часы

Доставщик подошел и протянул ей стопку книг.

– Пригодится.

Нико показалось, что голос, доносящийся из-под шлема, принадлежит женщине.

– Ну же, – поторопил Доставщик. В руке он держал три толстые книги в красном переплете. – Бери.

Едва приняв их, Нико ощутила, какие они древние: в старой кожаной обложке, перехваченные черным шнуром. Края побурели и истрепались, а черный шнур явно снимали и накидывали снова тысячи раз.

– Постой. Откуда у тебя эти часы? – Леннон бросил взгляд на свое запястье, желая убедиться, что его собственную реликвию не украли.

Доставщик не обратил на него внимания и указал в центр воронки – на вторую ночь, второй снегопад и вторую яркую луну.

– Прыгайте.

– Сам прыгай, – ответил Леннон. – Говори, откуда у тебя эти часы.

Глядя в водяной круг, Нико испытывала сразу две эмоции: облегчение от того, что папа еще жив и сумел пробить в Колокол, и любопытство – куда же эта штука ведет? Если по правде, то неважно было, куда она ведет и откуда взялась, инопланетного или механического она происхождения, или же это вовсе черная дыра на Земле. Нико купалась в заново осветившей ее любви, убедившись, что знает папу, а папа – ее.

Она приготовилась прыгать. Не зря же проделала весь этот путь.

Подошел Гарри, и она нагнулась, сгребая пса в охапку. Сердце словно вытеснило прочие органы, и она заплакала, шепотом обещая питомцу тройные порции клубничных мюсли. Спрятала дневники в рюкзак… и тут заметила рисунок, который подарил ей Кит.

«По-моему, получилось не совсем хорошо, – сказал он тогда, – но это часть меня».

Еще Кит просил не разворачивать листок с работой при нем. Нико услышала его милый голосок: «…когда-нибудь ты, наверное, присмотришь идеальное место, где его повесить…»

– Нико.

Она понадежнее спрятала рисунок под красными дневниками, застегнула рюкзак и выпрямилась.

– Гарри понравится в Бостоне, – сказала она, вытирая слезы рукавом куртки и пытаясь выдавить улыбку.

– Ты все-таки решилась.

– Говорю же, эту сказку оставил мне папа. Я о ней забочусь.

Она погладила Леннона по щеке и тогда же поняла, чем это прощание отличается от прочих. Леннон был тем, о ком она думала во всех временах: он жил не только в ее настоящем и прошлом, но и в ее будущем.

– Ты же знаешь, что все думают, будто наступил конец света? – спросила она, чувствуя, как утекают сквозь их руки годы.

– Не все так думают.

Они соприкоснулись лбами, и из одного разума в другой потекли образы: картины непрожитых жизней, неиспытанной любви, армии возможностей, ожидающих двух людей, что выросли в профуканный Век Мух.

Леннон снял с руки часы, а Нико сделала вид, будто не ждала этого, не слышала слов в его взгляде.

Вот, возьми…

– Вот, – сказал Леннон, вручая ей часы, – возьми.