Элементарная социология. Введение в историю дисциплины

Есть у него поэма, которая называется «Владимир Ильич Ленин», и там – вот такое описание исторического факта. Когда Ленин умер, это было в январе, стояли страшные холода, и гроб находился в Колонном зале Дома Союзов, и там была огромная очередь, как впоследствии было принято у нас говорить, когда хоронили очередного вождя, «нескончаемый людской поток». Маяковский приходит туда, слезы буквально застывают на страшном морозе, и он об этом пишет:

Я счастлив,
         что я
             этой силы частица,
что общие
         даже слезы из глаз.
Сильнее
         и чище
             нельзя причаститься
великому чувству
         по имени —
             класс!

Счастье в совместном горевании – откуда оно? Здесь все названо своими именами. Сакрализация власти, сплочение у тела мертвого вождя, общность эмоций. Это и есть сплачивающее действие ритуала на траурном празднике. Тут мы перешли к другому ритуалу, это оплакивание. Обратите внимание: переживание единства, мало того, укрепление единства именно в виду потери – все это и есть те результаты, которые невозможно получить помимо ритуального действия. Солидарность и управление эмоциями – суть одно. Характер, интенсивность, способ оплакивания – все предписано. Но главное здесь вот в чем: именно потому, что группа стала меньше, ритуал позволяет опознать ее как все еще существующую. Утрата – не гибель группы.

Прибавление. В одном новейшем переводе Дюркгейма, который готовится к изданию на русском языке, то, что я в лекциях именовал «ритуалами оплакивания» решено было передать как «пиакулярные обряды»[108]. Здесь использована калька французского слова (rites piaculaires), довольно редкого, необходимость употребления которого вместо более привычных обосновывал в книге сам Дюркгейм. В принципе, это могло бы считаться достаточным резоном, чтобы сейчас изменить перевод в тексте лекций и ориентировать уже читателя на новый термин. Возможно, более адекватным было бы не оплакивание, а «горевание». Однако в «Элементарных формах» большинство важных примеров взято именно из области траура, оплакивания покойника. И сам Дюркгейм, и следующий за ним Мосс в позднейших публикациях называют это по-французски «le deuil» (траур).

В наши дни вместо «rites piaculaires» могут написать «rituels funeraires». В общем, помимо погребения и скорби по умершему, Дюркгейм сравнительно подробно останавливается на трауре по случаю утраты чуринги, не добавляя ничего нового в логику объяснений, а, кроме того, рассматривает особенно важные случаи, которые он сам подводит под эту же категорию «горевания», хотя их смысл и механизм больше напоминают о механизме инициации. Это случаи какого-то неблагоприятного течения дел, ответом на которое становится причинение себе боли, мучений и увечий. Я об этом скажу под конец лекции.

Теперь рассмотрим ритуал инициации. Мы знаем, что такое инициация – это получение молодыми членами племени статуса полноправного члена. Чтобы ему стало можно то, что можно взрослому, ему нужно пройти ряд испытаний. И возникает вопрос – в чем смысл испытаний? Некоторые из этих испытаний необыкновенно тяжелы, Дюркгейм даже называет их пытками. Это, как правило, причинение боли, в том числе с пролитием крови, очень часто существенные ограничения в пище, питье, в возможности отдохнуть и так далее. Очень часто такие испытания – это уродства. То есть человек рождается с нормально устроенным телом, и он в ходе инициации может, например, потерять палец. Или будут изуродованы какие-то участки тела. Зачем? Простой ответ состоит в том, что жизнь первобытные люди ведут тяжелую, и для того, чтобы доказать, что он может вести такую же тяжелую жизнь, подросток должен пройти эти испытания, и, если он прошел, значит, он достоин. Но, во-первых, не все ведут такую тяжелую жизнь, и, во-вторых, совершенно непонятно, почему человек будет более мужествен, если ему отрубят палец.