Елена Белякова. Русский Амаду, или русско-бразильские литературные связи

      А предисловие к роману "Происшествие в Антаресе" Эрико Верисимо ("Иностранная литература", 1973, No11) начинается словами: "- Вы уже читали Жоржи Амаду?" (313, С.3). И хотя далее автор предисловия Ю.В. Дашкевич больше нигде в рамках этого текста на Амаду не ссылается и творчество Амаду и Верисимо не сравнивает, упоминание Амаду даже в таком варианте очень показательно. Два последних примера доказывают, что для всех реципиентов бразильской литературы: переводчиков, исследователей, читателей - Жоржи Амаду - это некий краеугольный камень, фундамент, на котором держится вся переводимая на русский язык бразильская литература. Получается, что любой современный бразильский автор интересен русскому читателю постольку, поскольку он, так или иначе, связан с Амаду. Самое любопытное, что "с подачи" Ж. Амаду на русский язык переводились не только его современники, но и классики бразильской литературы, творившие задолго не только до начала писательской деятельности Ж. Амаду, но и до его рождения.

      В предисловиях к романам "Час близок" и "Парковая линия" Амаду называет имена четырех писателей: Мануэла Антонио де Алмейда, Алуизио Азеведо, Машаду де Ассиза и Лимы Баррето. По мнению Амаду, их творчество стало той основой, на которой вырос современный бразильский социальный роман. Вряд ли случайным совпадением можно считать тот факт, что произведения именно этих авторов и переводятся на русский язык: Алуизио Азеведо - "Трущобы" (283), "Мулат" (284), Машаду де Ассиз - "Дон Касмурро" (396), "Записки с того света" (397), "Избранное" (398), Мануэл Алмейда - "Жизнь Леонардо, сержанта полиции" (294), Лима Баррето - "Записки архивариуса" (376).

      Доказательством того, что вся бразильская литература рассматривается через призму феномена Ж. Амаду, являются следующие обстоятельства. Творчество Жозе де Аленкара, который "по общему признанию бразильских и зарубежных историков литературы явился главою и вдохновителем бразильского романа как самостоятельного жанра, главою и вдохновителем целой литературной школы - бразильского романтизма в его прозаическом выражении", которого "по праву можно назвать светочем бразильского романтизма и самым вдохновенным из поэтов-индианистов, хотя знаменитые его творения и написаны в прозе" (292, С.9) было вне сферы интересов советских переводчиков и литературоведов до того момента, когда Ж. Амаду после избрания в Бразильскую академию литературы в 1961 году "занял там кресло Аленкара" (456, P. 37). После этого события романы Аленкара стали переводиться на русский язык: в 1966 году в издательстве "Художественная литература" вышел самый знаменитый его роман "Гуарани", в 1979 - "Ирасема" и "Убижара", в 1989 переизданы в одном томе "Ирасема" и "Гуарани".

      Кастро Алвес, выдающийся поэт и революционер, с оружием в руках сражавшийся за республику, посвятивший свою жизнь борьбе за отмену рабства, привлек внимание переводчиков только после того, как Жоржи Амаду написал о нем книгу (75), а годом позже посвятил поэту пламенное предисловие в книге "Луис Карлос Престес" (76): в 1957 году поэмы Кастро Алвеса печатают в журнале "Иностранная литература" (343), в 1958 году выходит его сборник "Стихи" (344), а в 1974 - "Лирика" (345).

      В свою очередь, в книге Амаду "Кастро Алвес" подробно рассказана история создания драмы Кастро Алвеса "Гонзага, или революция в Минас-Жерайс", свидетельствующая об отношении Алвеса к Гонзаге как к своему прямому предшественнику и любимому герою.

      Имя Гонзаги известно русскому читателю еще со времен Пушкина, но сборник его стихов "Лиры. - Чилийские письма" (325) выходит только в 1964 году, через год после книги Амаду. Если это только совпадение, то таких совпадений слишком много.

      В 1956 году, отвечая на анкету "Иностранной литературы", Амаду говорит о том, что он составляет антологию современных бразильских прозаиков для советского издательства (147, С.197). Трудно определить, какая антология имелась в виду: "Бразильские рассказы" (444) или "Под небом Южного Креста" (449), но совершенно очевидно, что в 50-60 годы все бразильские писатели, даже представленные одним-двумя рассказами, переводились на русский язык по рекомендации Жоржи Амаду. Если подвести итог начальному этапу "амадовского" периода в российско-бразильских литературных отношениях, с 1948 года до окончания оттепели (67-68 гг.), то можно прийти к выводу, что книги бразильских авторов, выбранные для перевода, должны были отвечать критерию идеологическому, включающему две составные части: