Елена Белякова. Русский Амаду, или русско-бразильские литературные связи

      Таков материал "Рыцаря надежды". Амаду с хронологической точностью прослеживает путь колонны Престеса - даты сражений, пройденные километры. Но величие этого похода и личность его руководителя не вмещаются в рамки документа. То, что совершил Луис Карлос Престес, кажется невероятным: "Никто, ни самый завзятый игрок, ни самый сведущий из генералов, не поставил бы ломаного гроша за то, что колонне удастся пройти хотя бы сто километров. Она имела против себя значительные превосходящие ее численностью силы врага, дикую природу, полное бездорожье, непроходимые реки, горы, на которые не ступала человеческая нога, каатингу, диких зверей и ко всему этому - голод и болезни". (76,С.108-109) Но несмотря на это, 26-летний капитан инженерных войск, максимальная численность отряда которого 1500 человек, прошел с боями 26 тысяч километров за два с половиной года и выиграл 53 сражения с правительственными войсками, когда силы регулярной армии достигали до 150 тысяч, победил 18 генералов. Но даже не в этом величие похода Престеса: куда бы ни приходил "Рыцарь надежды", он "начинал творить правосудие для народа" (76, С. 137): уничтожал долговые реестры, отменял налоги, пересматривал судебные дела, освобождал невинно осужденных. И все это в стране, где фактически сохранилось рабство. Не удивительно, что в сознании бразильского народа Престес становится личностью легендарной: "он носится по сертану, как ураган, меняющий направление рек и очищающий глубины моря от гнилья" (76,С.106).

      "Рыцарем надежды" назвал Престеса народ. Простые бразильцы "стали слагать легенды о колонне, распевать и рассказывать их под аккомпанемент гитар и аккордеонов... Это были задушевные песни о героизме колонны, о ее чудесных делах, о ее командире, Он изображается в них не просто человеком, его превращали в бога селв, неуязвимого для пуль, способного ходить по водам и угадывать мысли людей...Однажды в далеком селении северо-востока на ярмарке один слепой пел о Луисе Карлосе Престесе:

      Он усталых бойцов ободряет,

      По реке спокойно шагает,

      И вода под его ногою

      Вмиг становится твердой землею.

      А когда у костра он с бойцами,

      Ему служит защитою пламя,

      Жаркий уголь зола покрывает,

      Когда он по нему ступает.

      Для сертанцев все это было действительностью. В их представлении Луис Карлос Престес был способен творить любые чудеса" (76, с.154-155).

      Даже спустя много лет после завершения великого похода, когда Луис Карлос Престес был в тюрьме, люди верили, что "колонна движется в сертане, под небом Бразилии...Топот коней колонны еще звучит в шепоте рек, в шуме водопадов. Однажды колонна прошла всю Бразилию, она принесла с собой надежду обездоленным людям. Настанет день, и колонна вернется. Тогда она пронесет свободу людям, борющимся за нее" (там же, с.109).

      Как мы видим, Жоржи Амаду не придумывает миф о народном герое, он использует готовый фольклорный образ и творчески развивает его: борьба в подполье, девятилетнее тюремное заключение в одиночной камере, пытки, суд, на котором Престес превращается из подсудимого в обвинителя - все это элементы мифа и одновременно история страны.

      Таким образом, в книге Амаду воссоздается "чудесная реальность" Бразилии, главная составляющая которой "живая мифологическая стихия" народного сознания, которое при переходе художника на народные позиции, становится субъектом художественного видения. Отсюда, "мифологизм в латиноамериканском романе, который является объективно обусловленным "выплеском" мифосознания народных масс, пробудившихся к исторической деятельности и исторической "рефлексии" о себе, своей судьбе и истории" (6, С. 43).

      Под пером Жоржи Амаду конкретные факты истории страны и биографии Престеса приобретают эпический размах, но вместе с тем произведение воспринимается как глубоко лирическое. И причина этого - не в многочисленных лирических отступлениях автора, а в том, что все факты истории он пропускает через свое сердце, потому что он частица этой страны и ее народа, творящего историю.

      Латиноамериканский миф, в отличие от европейского, направлен не в прошлое, а в будущее, он является элементом сознания: "Бразильский народ, как и этот человек - в тюрьме; его преследуют, над ним издеваются, он весь изранен. Но, как и этот человек, народ поднимется - один, два, тысячи раз, и придет день, когда народ сбросит сковывающие его цепи, и тогда ярко засияет солнце свободы. "После ночи наступает рассвет", - говорит народный поэт, друг мой. И чем темнее ночь, тем ярче сияет звезда, предвестница рассвета и наступающего нового дня. Царящую над Бразилией ночь прорезывает лучезарный свет звезды. Эта путеводная звезда, озаряющая души людей надеждой, - народный герой Луис Карлос Престес" (76, С. 41).