Елена Феррари

„Любая страна, кроме России, может использовать посольства как для разведки, так и для пропаганды. Она также может пользоваться услугами деловых фирм, миссионеров, студентов. В нашем же случае мы вынуждены полагаться на молодых коммунистов, подобных вам, и других сочувствующих. За советскими посольствами всегда ведется наблюдение, и если посольство окажется вовлеченным в эти дела, Советский Союз становится как бы сообщником Коминтерна, тогда как у советской дипломатической службы и у Коминтерна взгляды далеко не всегда совпадают“.

Когда Вукелич взмолился, что он и как коммунист не очень опытный, „Ольга“ ответила, что на самом деле это совсем неплохо, поскольку его имя ни о чем не говорит полиции.

Так что в конце концов, хотя, возможно, и без особого энтузиазма, но Вукелич согласился работать на „организацию“. „Ольга“, сообщает он в своих показаниях, велела ему уехать из Парижа. Она дала ему задание кое-что перевести, а также три тысячи франков задатка.

На их следующей встрече, состоявшейся весной где-то месяц спустя, „Ольга“ сообщила Вукеличу, что он должен будет отправиться на задание либо в Румынию, либо в Японию. Вукелич предпочел бы Румынию. Вскоре она представила его „пожилому товарищу со светлыми волосами, по виду бизнесмену, который, вероятно, тоже был родом из стран Балтии“. Человек этот говорил мало, но внимательно наблюдал за Вукеличем, задавал ему незначительные вопросы о его прошлом и о планах на будущее. Вукелич понял, что его оценивали, и был уверен, что произвел хорошее впечатление на незнакомца.

Похоже, что Вукелич еще несколько раз встречался с „Ольгой“ „до лета“ и дважды — после: в середине лета и в начале осени. Вскоре после встречи с пожилым незнакомцем Вукеличу сообщили — предположительно „Ольга“, — что местом назначения для него будет Япония, а не Румыния, однако „приказа на марш“ пока не поступало. „Ольга“ не возражала против того, чтобы жена Эдит и сын сопровождали Вукелича на Дальний Восток, поскольку он сказал, что Эдит была квалифицированным преподавателем датской гимнастики, очень популярной в то время в Японии, и что это могло бы дать им правдоподобный повод для поездки на Восток. Соответственно, „Ольга“ назначила встречу, по результатам которой, по словам Вукелича, „некий старший товарищ — женщина — должна была сделать вывод, подходит ли моя жена для этой цели или нет“. Эдит благополучно прошла проверку…

В октябре, на последней встрече с „Ольгой“ — „в действительности она лежала в постели после операции аппендицита, но поднялась, чтобы провести встречу“, — Вукеличу сообщили, что вопрос с его назначением в Японию окончательно решен. „Ольга“ также добавила, что завидует Вукеличу, поскольку Япония была известна своей красотой.

„Как долго, — спросил Вукелич, — мне придется пробыть там?“

„Два года. Если вы чувствуете, что вам нелегко, вы будете совершенно правы, если откажетесь. Но уж коль скоро вы примете решение поехать, вам придется добросовестно работать и вам не будет позволено уехать из страны, когда вам того захочется“.

Вукелич ответил согласием, однако признался, что его истинным желанием было бы поехать в Москву, чтобы там изучать марксизм. Его заверили, что вполне может статься, что в один прекрасный день его желание будет удовлетворено».

Очередная соблазнительная догадка: уж не была ли «Ольга», завербовавшая Вукелича, Ольгой Ревзиной — Еленой Феррари? Историк военной разведки Михаил Алексеевич Алексеев отвечает на него четко утвердительно: «Люси́» — «Ольга»[292]. И все же… попробуем еще раз посмотреть на признание «Жиголо».

Первое несоответствие, которое бросается в глаза, — финское или прибалтийское происхождение «Ольги». До сих пор Елена Феррари предпочитала маскироваться под жительницу Средиземноморья. В Париже зарегистрировалась по австрийскому паспорту. Ее яркая южная внешность вряд ли дает шанс заподозрить в ней дитя финских снегов. И лыжи — где и когда Люся Голубовская научилась на них бегать? В малоснежном Екатеринославе? Более чем сомнительно. В Турции или Берлине? В Риме? Вопросы становятся риторическими. Может быть, лыжи упомянуты просто так, для красного словца? Все равно в Париже не проверишь, кто на них лучше ходит — она или уроженец тоже не слишком заснеженной Сербии Бранко. Может быть и такое. Да и с акцентом Бранко мог ошибиться. Он ведь был электриком, а не лингвистом.