Елена Феррари

Три месяца понадобилось, чтобы военные разобрались со здоровьем Бранко Вукелича и комиссовали его. Вернувшись в Париж в ноябре 1931 года, он попал в самый водоворот вербовочной работы, которую в этом городе развернули резидент IV Управления и его помощницы. Они-то и указали молодому сербу «место шпиона».

Центр настоял на более интенсивном подборе кадров для работы в Японии, и те самые «сербские партсвязи», которые курировала наша героиня, подвели Бранко Вукелича к встрече с неким представителем некоей организации. Сам Вукелич думал, что человек, который встретился с ним, соблюдая нормы конспирации, представлял запрещенный Коминтерн, и пока не догадывался, что речь пойдет о советской военной разведке. Да, Бранко был готов к «особой работе», но на кого и насколько? Всего лишь немного помочь делу коммунизма или даже государству мечты — Советскому Союзу в деле «пассивной защиты» от нападок капиталистов, пока советские трудящиеся заняты строительством «социализма в одной, отдельно взятой стране». Это выглядело благородно и не слишком опасно, принимая во внимание не чрезмерно жесткие французские законы. А в то, что ему придется уехать куда-то из Европы, и тем более надолго, Вукелич не очень верил. Спустя десять лет — десять лет, проведенных в тяжелейших условиях нелегальной работы на Японских островах, давая показания во время следствия в токийской тюрьме, он будет вспоминать об этом так:

«Я был уверен, что если можно было бы лет на десять отвести от Советского Союза угрозу войны, то в стране могли бы появиться социалистические культура, экономика и достаточно мощная система обороны, чтобы отразить любое нападение капиталистов…

Даже если при нашей жизни и не представлялось возможным совершить мировую революцию, мы могли, по крайней мере, обратить свои надежды на страну, проводившую социалистический эксперимент и таким образом оставить социалистическую идею грядущим поколениям. И я почувствовал, что эта мысль стала для меня тем побудительным мотивом, который и заставил меня принять участие в движении».

История общения Бранко с незнакомцем (вернее — незнакомкой) «из Коминтерна» подробно описана английскими историками спецслужб Фредериком Дикином и Георгом Стори на основании показаний агента «Жиголо», где ее прямая речь приводится в изложении Вукелича. Это большой фрагмент, но есть смысл привести его здесь целиком, поскольку он имеет непосредственное отношение к нашей героине[291]:

«Незнакомец, с которым Вукеличу надлежало встретиться, оказался женщиной лет тридцати. Она называла себя „Ольгой“ и была особой спортивного вида и вкусов (так, она хвалилась своими успехами в лыжных гонках). По ее акценту Вукелич определил, что она родом из одной из балтийских стран, возможно, из Финляндии. Он встретился с ней, узнав ее по условному знаку, который был оговорен заранее. Было это в марте 1932 года.

Судя по появившимся позднее в Париже данным, можно сделать вывод, что „Ольга“ была полькой и являлась членом аппарата СМС (секция международных связей ОМС — Отдела международных связей. — А. К.) Коминтерна — жизненно важной и закрытой секции в управленческой структуре этой организации.

В своем подходе к Вукеличу „Ольга“, похоже, использовала те же основные аргументы… указав на обязанность всех коммунистов защищать Советский Союз.

Она продолжала говорить, что „особая“ работа заключалась в сборе информации. Похоже, однако, что это заставило Вукелича насторожиться, поскольку он ответил, что у него нет опыта конспиративной деятельности и что все его знания военных дел ограничиваются четырьмя месяцами военной службы.

„Но, — парировала Ольга, — обязанности включают в себя не только все эти военные детективы в духе Филиппа Оппенгейма^{27}. Я не предлагаю вам красть секретные шифры, обольщая юных офицеров, — хотя я, возможно, и не отказалась бы упасть в объятия привлекательного молодого французского офицера, если бы это могло помочь нашему делу. Я не ожидаю, что вы станете взломщиком сейфов. Мне бы хотелось, чтобы вы использовали свой опыт в качестве журналиста“. (Вукелич сказал ей, что он когда-то, еще будучи студентом, написал две или три статьи для югославской прессы.)

Она особо подчеркнула, что Бранко должен наблюдать за событиями и анализировать их как марксист и что, куда бы его ни отправили, там обязательно будет „какой-то опытный товарищ“, который научит его всему. „А также будут и сочувствующие нашему делу, которые помогут вам в вашей работе“.

„Но почему, — спросил Вукелич, — Коминтерн не может использовать советские посольства для сбора информации?“