Елена Феррари

Во всех известных официальных документах Федор Гайдаров числится русским, но, судя по его настоящей фамилии — Гайдаржи — и месту рождения — окрестности Измаила, по крови он мог принадлежать к гагаузам — немногочисленному народу тюркского происхождения, которых часто для простоты понимания называют «православными турками». В данном случае национальная принадлежность — принципиально важный момент, потому что ни евреи Ревзины, ни латыш Аболтиньш не говорили на языке страны, в которую их отправили с тайной миссией. Это совсем не удивительный и не редкий случай. Подобная практика была чрезвычайно широко распространена в советских спецслужбах на всем протяжении их существования, но главным образом, конечно, в начале пути. Разведчики вынуждены были либо искать себе переводчиков, что чаще всего случалось в восточных странах, языки которых особенно трудны для освоения, либо находить двуязычных агентов из числа местных жителей, а сами они при этом оставались в языковой среде какой-либо иностранной диаспоры. Самым ярким примером такого подхода к делу может служить случай Рихарда Зорге, который успешно работал три года в Китае, а затем восемь лет в Японии именно по такой схеме: располагал двуязычными агентами из числа китайцев и японцев соответственно, постоянно находясь в обществе иностранных журналистов и дипломатов и свободно владея лишь немецким и английским языками. Кстати говоря, постоянно встречающаяся в анкетах разведчиков формулировка «свободно владеет» каким-либо языком, как правило, имела крайне слабое отношение к действительности. У того же Зорге было записано, например, что он, помимо перечисленных выше языков, свободно изъясняется и по-русски, и по-японски, что в реальности являлось сильным преувеличением.

Примерно такая же ситуация складывалась и в Особой группе Аболтина — Воли. Только гагауз Гайдаров действительно мог говорить по-турецки просто в силу того, что его родной — гагаузский язык очень близок к турецкому. Вся дальнейшая биография Федора Павловича, в том числе подготовленный им много позже учебник турецкого языка, подтверждает его профессиональную близость ближневосточному направлению в разведке, хотя поработать ему пришлось (вместе с Владимиром Аболтиным) и на Сахалине.

Наконец, согласно все той же официальной версии, до революции Федор Гайдаров служил электриком на крейсере «Принцесса Мария», однако такого корабля в составе Черноморского флота да и вообще Русского императорского флота никогда не было. Речь идет, очевидно, о грандиозном дредноуте «Императрица Мария», вставшем в строй Черноморского флота в сентябре 1915 года и всего через год взорвавшемся и затонувшем на севастопольском рейде. Невероятно короткая и столь же яркая история боевых действий «Императрицы Марии» включала участие в успешной десантной операции русских войск против турецкого порта Трапезунд (ныне Трабзон), к 1920 году игравшего важную роль в расстановке сил на Черном море. Погиб корабль по неустановленной причине, но весьма вероятно, что произошло это в результате диверсии германских разведчиков, сумевших таким образом существенно ослабить морские силы своего главного противника в регионе.

Федор Гайдаров — владеющий турецким языком моряк, электрик, участник боевых действий на территории Турции, человек, представляющий, что такое правильно организованная диверсия, наконец, большевик, чудом выживший у деникинцев, — вряд ли можно было найти более подходящую кандидатуру для выполнения того задания, которое получила Особая группа разведуправления Полевого штаба РВСР в Турции летом 1920 года.

Еще один необычный член группы Аболтина — Игорь Саблин.