Елена Феррари

Агентам же Разведупра, Иностранного отдела ВЧК и недавно созданного Коминтерна (часто все три должности совмещали одни и те же люди) теперь пришлось заниматься еще и вопросом русских беженцев, имея в виду новую генеральную линию Кремля: разложить бывших рядовых врангелевцев, возбудить в них ненависть к белым командирам, снова дать солдатам в руки оружие и заставить обратить его против своих же офицеров. Помешать этому плану могли пользовавшиеся авторитетом генералы — герои последних сражений: сам Петр Николаевич Врангель, Александр Павлович Кутепов — один из лучших командиров врангелевской армии и вставший во главе 1-го армейского (Добровольческого) корпуса теперь уже как формирования солдат-эмигрантов, и бывший командующий 2-м армейским (прежним Крымским) корпусом Яков Александрович Слащёв. С ними красным разведчикам, очевидно, предстояло бороться особо. А среди главных помощников в деле разложения армии на первом месте числились невыносимые условия существования и нищета.

Из Крыма ушли и прибыли, по большей части в Константинополь, 126 военных и гражданских судов белой армии — от линкора «Генерал Алексеев» и флагманской яхты барона Врангеля «Лукулл» до парусных баркасов и самоходных угольных барж. На них, по разным оценкам, спаслись от большевиков от 136 до 160 тысяч человек. Плыть пришлось в невыносимых условиях, о которых не крымский, но грузинский эмигрант художник и поэт Илья Михайлович Зданевич, прибывший в Константинополь через Трапезунд, высказался поэтично и точно: «Я не понимал, каким образом зрелище невероятной сей пытки оставляет моря голубыми и небо безоблачным»[144].

Затем пытка морская сменялась пыткой сухопутной. По соглашению союзных держав и османского правительства, местом пребывания врангелевской армии был определен болотистый, малярийный, лишенный всякой защиты от неблагоприятных погодных условий полуостров Галлиполи. Но там поселились в основном нижние чины — солдаты, казаки, младшие офицеры. Командиры чинами постарше, беглые чиновники, священники, просто гражданские люди — мужчины, женщины, дети осели в Стамбуле, ожидая со дня на день виз на въезд в Европу, прежде всего в Германию и Францию, которые эти визы давать не спешили. Нищета, чудовищная антисанитария (русские быстро прозвали Константинополь, бывший Царьград, — Царьгрязью), ощущение проигранного дела и почти полной безнадежности быстро доводили эмигрантов до крайней степени мизерабельности и нередко до самоубийств. Размах русской проституции достиг таких пределов, что турецкие жены вынуждены были обратиться к английскому коменданту города с петицией о немедленном изгнании из мусульманского города «распутников с Севера». Не бывавший в Константинополе, но много слышавший о нем от своей второй жены Михаил Афанасьевич Булгаков мастерски, художественно воспроизвел эту обстановку в пьесе «Бег» с его знаменитыми тараканьими бегами, а хорошо известный и сегодня журнал «National Geographic» публиковал тогда свидетельства очевидцев:

«…Беженцы из России тут встречаются повсюду. Они торгуют цветами, куклами Кьюпи, картинами маслом с пейзажами Константинополя (Илья Зданевич удивлялся, как много среди русских оказалось талантливых художников. — А. К.), выпечкой и безделушками, книгами и газетами на русском языке. Спят они прямо на улицах или на ступенях мечетей. Они шатаются без дела, попрошайничают, работают, когда удается найти работу, а иногда и воют от голода.

Немногим из русских посчастливилось найти работу в ресторанах официантками или посыльными. Княгиня может подносить клиенту кофе, а генерал подавать ему трость. Профессора, бывшие миллионеры, высокородные дамы умоляют купить у них сигареты или бумажные цветы. Одна небольшая колония в Пере (один из центральных районов города. — А. К.) завладела набережной и вывесила два одеяла, чтобы это выглядело подобием жилья…

Ситуация с беженцами душераздирающая…»[145]

Русская девушка, попавшая в турецкую столицу в 12 лет, позже в Париже опубликовала под псевдонимом Бетти М. свой короткий, но впечатляющий рассказ на ту же тему Царьгрязи — взгляд на трагедию со стороны ребенка, счастливо избежавшего ночевок на улицах: «…Хотя я слыхала, что холод способствует вырождению всякого рода насекомых, но константинопольские гостиницы не оправдывают этой теории. То, что творится на улицах, того нельзя передать пером; нужно это видеть собственными глазами и чувствовать на деле. Турецкие школьники, которые вообще не отличаются особенной вежливостью, толкают несчастного беженца во все стороны и вдобавок обдают его не только грязью, но и руганью. Вообще несчастному беженцу много приходится переживать в Константинополе. Русские беженцы часто стараются удрать из Константинополя, но редко их старания увенчиваются успехом, потому что на дверях всех посольств висит грозная надпись: „РУССКИМ ВИЗ НЕ ВЫДАЕТСЯ“»[146].