Елена Троянская

Поликсена мужественно приняла смерть. Последняя жертва войны. Я бы охотно поменялась с ней местами, так мне кажется. Только я не уверена, что мне хватило бы мужества. Мне предстоит пленницей вернуться в Спарту.

Обещание, которое я дала Гектору, я не сдержала. Я не смогла защитить Андромаху. «Ты выживешь» – так он сказал. Я выжила. Но это не помогло мне кого-либо спасти.

Эвадна, Геланор. Где вы? Погибли в огне пожара? Много лет назад мне следовало отпустить Геланора на родину, как он хотел. А я из эгоизма оставила его при себе, удержала в Трое. Его смерть на моей совести.

Сколько людей я погубила! Их тени бродят по развалинам Трои, обступают меня со всех сторон. Они погибли из-за того, что я любила Париса. И Парис тоже погиб из-за того, что я его любила.

«Ты этого хотела, Афродита?» – спрашивала я, но она ничего не отвечала. Она пообещала спасти мне жизнь. Она исполнила свое обещание. Вступать со мной в объяснения она не обязана.

Я ступила на корабль – как и предсказывала Эвадна, а я отказывалась верить. Менелай смеялся, запрокинув голову, стоя на корме и глядя, как удаляется берег. Я же, напротив, не смотрела в ту сторону. Боялась, что не вынесу вида развалин, недавно бывших великой Троей, над которой теперь клубится дым.

У меня был свой угол на корабле, Менелай там не показывался. Он занимал место возле капитана, ближе к носу корабля. Я, конечно, тоже не ходила к нему. Встречаясь на палубе, мы не разговаривали, молча проходили мимо. Странно: человек, который приложил столько сил, чтобы вернуть меня, никак не пытается воспользоваться своим успехом и даже избегает смотреть на меня. Похоже, ему достаточно сознания того, что я нахожусь на корабле.

Я чувствовала себя как покойник. Я даже думала, может, я и правда умерла, но не догадываюсь об этом. Ведь мертвые не сразу осознают, что они умерли. Однако свежий бриз, соленые брызги, качка и морская болезнь говорили о том, что я нахожусь не в царстве мертвых, а на корабле, который держит курс на Спарту.

Что меня ждет там? Меня волновало одно – как меня встретит Гермиона.

Вопреки ожиданиям мы не прибыли в Спарту. Начался сильный шторм, корабли раскидало в разные стороны. Мы не знали, куда подевался корабль Агамемнона – потеряли его из виду. Корабль Малого Аякса утонул. Боги покарали-таки его за то, что он надругался над храмом Афины и ее статуей. Двадцать шесть кораблей Менелая буря унесла в неизвестном направлении. Нас несколько дней ветер мотал по волнам, и мы не чаяли выжить. Наконец корабль прибило к берегу. Это оказалась песчаная равнина, поросшая пальмами. Нас занесло в Египет.

Египет… Мы высадились на берег, и перед нами открылся удивительный мир, состоящий из трех цветов: зеленого, коричневого и синего. Это три основных цвета Египта. Берега реки и ирригационных каналов – зеленые, все остальное – желтовато-коричневое: песок, илистая вода Нила, дома из глинных кирпичей. И сверху, надо всем этим, – безоблачная синева неба.

Менелая сразу же задержали солдаты египетского царя – фараона, который обитает в городе Мемфисе, вверх по течению Нила, – и препроводили к нему. Нам ничего не оставалось, как следовать за ним. В результате шторма Менелай лишился большей части своей дружины и при всем желании не мог оказать сопротивления.

Нил напоминал широкую гладкую ленту и нес свои воды очень медленно. Он совсем не походил ни на Еврот, ни на Скамандр. Течение воды уравновешивалось ветром, который дул в противоположном направлении с той же скоростью. Чтобы плыть вверх по течению, достаточно было поднять парус.

Фараон и его жена встретили нас приветливо, но не скрывали, что считают нас своими пленниками. О Троянской войне они знали мало. Египет жил изолированно от остального мира. С вежливым любопытством царская чета выслушала рассказ Менелая о троянских событиях. Я обратила внимание: о том, что послужило поводом к началу войны, Менелай не упомянул. Возможно, боялся, что это испортит его репутацию.

Нам с Менелаем выделили общую комнату. Отныне я была вынуждена спать с ним в одном помещении, но я надеялась, что он не станет домогаться меня. Когда он снял тунику, я отшатнулась. Огромный шрам шел через все бедро к паху. Я поняла, почему он ходит с трудом: часть бедренной мышцы у него отсутствовала. Он больше никогда не сможет бегать.

– Смотришь? Смотри-смотри, – усмехнулся он. – Вот что сделали твои троянцы. Изувечили меня. Теперь я калека.

– Ты не калека… – возразила я: он ведь может двигаться, а если не так, как в молодости, то это не самая большая беда.

– Ты не все видела! – перебил он меня, его голос вскипел от бешенства. – Смотри дальше!

Он схватил меня за руку, рывком притянул к себе и приподнял нижнюю рубаху.

– Вот что твой Парис сделал со мной!

– Мне очень жаль, – сказала я совершенно искренне.

Убийство, уничтожение, кровь, развалины Трои. Я сыта по горло страданиями и местью. Моя ненависть к Менелаю не воскресит ни Париса, ни троянских детей – они больше никогда не будут играть на улицах Трои. Мне было искренне жаль Менелая.