Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем

Интересна другая теория, согласно которой «новые» аквитанские подданные короля Людовика с превеликой неохотой отправлялись в Крестовый поход, и Элеонора личным примером подвигла земляков идти на войну. По крайней мере, Р. Перну пишет о большом количестве грамот, засвидетельствовавших отправление аквитанцев в поход, и полагает, что Элеонора лично объехала свои владения, призывая на войну. Тогда в поход отправились многие знатные феодалы, включая вассала Элеоноры графа Гуго VII де Лузиньяна, внука которого Ги (Гвидо) судьба впоследствии возведет на иерусалимский престол, а потом так же и низвергнет, предоставив королю-изгнаннику славный остров Кипр, которым он и его потомки будут править до 1489 г.

Злоязычный трубадур Маркабрюн, которого, как помнит читатель, Людовик VII из ревности изгнал из Парижа, откликнулся на происходящую мобилизацию ядовитой песнью-«пасторелой» о том, как он встретил прекрасную деву, владелицу замка, заливавшуюся горькими слезами оттого, что ее возлюбленный ушел в Крестовый поход, и вот теперь она жалуется, ропща на Бога и проклиная Людовика:

         В саду, у самого ручья,
         Где плещет на траву струя,
         Там, средь густых дерев снуя,
         Сбирал я белые цветы.
         Звенела песенка моя.
         И вдруг – девица, вижу я,
         Идет тропинкою одна.
         Стройна, бела, то дочь была
         Владельца замка и села.
         И я подумал, что мила
         Ей песня птиц, что в ней мечты
         Рождает утренняя мгла,
         Где песенка моя текла, —
         Но тут заплакала она.
         Глаза девицы слез полны,
         И вздохи тяжкие слышны:
         Христос! К тебе нестись должны
         Мои рыданья, – это ты
         Послал мне горе с вышины.
         Где мира лучшие сыны?
         Не за тебя ль идет война?
         Туда ушел и милый мой,
         Красавец с доблестной душой.
         О нем вздыхаю я с тоской,
         И дни безрадостно-пусты, —
         Проклятье проповеди той,
         Что вел Людовик, сам не свой!
         Во всем, во всем его вина!
         И вдоль по берегу тотчас
         Я поспешил на грустный глас
         И молвил: – Слезы скорбных глаз —
         Враги цветущей красоты.
         Поверьте, Бог утешит вас!
         Он шлет весну в урочный час, —
         И к вам придет души весна!
         – Сеньор, – она тогда в ответ, —
         Господь прольет, сомненья нет,
         На грешных милосердный свет
         Небесной, вечной чистоты, —
         Но сердцу дорог здешний свет,
         А он любовью не согрет,
         И с другом я разлучена.

Маркабюн. Средневековая книжная миниатюра

А вот другой известный трубадур, Джауфре де Рюдель, сеньер Блайи – отправился вместе с Элеонорой в дальние края, где и нашел свой гроб. Он был вовсе не чужим ей человеком – исходя из его стихов («Ибо я крестным был заклят… Будь крестный мой врагом заклят!»), полагают, что он был крестником самого герцога-трубадура Вильгельма IX[28]. Исследуя его стихи, видим, что они во многом автобиографичны – он пишет о том, что мог бы стать пилигримом, дабы увидеться с любимой Дамой (очевидно, проживавшей на Святой земле), о сарацинах и т. д. («Взор заманчивый и томный сарацинки помню я, взор еврейки черноокой»). Вот его предпоходная песнь-«канцона»: