Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем

         Длиннее дни, алей рассвет,
         Нежнее пенье птицы дальней,
         Май наступил – спешу я вслед
         За сладостной любовью дальней.
         Желаньем я раздавлен, смят,
         И мне милее зимний хлад,
         Чем пенье птиц и маки в поле.
         Я верой в Господа согрет —
         И встречусь я с любовью дальней.
         Но после блага жду я бед,
         Ведь благо – это призрак дальний.
         Стать пилигримом буду рад,
         Чтоб на меня был брошен взгляд,
         Прекраснейший в земной юдоли.
         Услышать на мольбу в ответ
         Жду, что готов приют мне дальний;
         Я мог бы, если б не запрет,
         Быть рядом с ней и в дали дальней;
         Польются наши речи в лад
         И близь и даль соединят,
         Даря усладу после боли.
         Печаль и радость тех бесед
         Храню в разлуке с дамой дальней,
         Хотя и нет таких примет,
         Что я отправлюсь в край тот дальний:
         Меж нами тысячи лежат
         Шагов, дорог, земель, преград…
         Да будет все по Божьей воле!
         Даю безбрачия обед,
         Коль не увижусь с дамой дальней.
         Ее милей и краше нет
         Ни в ближней нам земле, ни в дальней.
         Достоинств куртуазных клад
         Сокрыт в ней – в честь ее я рад
         У сарацинов жить в неволе.
         С Творцом, создавшим тьму и свет,
         Любви не позабывшим дальней,
         Я в сердце заключил завет.
         Чтоб дал свиданье с дамой дальней,
         Чтоб стали комнаты и сад
         Роскошней каменных палат
         Того, кто ныне на престоле.
         Мой только тот правдив портрет,
         Где я стремлюсь к любови дальней.
         Сравню ль восторги всех побед
         С усладою любови дальней?
         Но стать горчайшей из утрат —
         Ибо я крестным был заклят —
         Ей предстоит. О, злая доля!
         О, сладость горькая утрат!
         Будь крестный мой врагом заклят!
         Страсть без ответа – что за доля!

К сожалению, мы знаем слишком мало о каких-либо подробностях этой трагической истории, поэтому можно либо довериться анонимному автору «Жизнеописаний трубадуров», либо, напротив, заподозрить его в фабрикации или передаче легенды, сформированной как раз на основе песней трубадура: «Джауфре Рюдель, сеньор Блайи, был муж весьма знатный. Заочно полюбил он графиню Триполитанскую, но одним лишь добрым слухам о ее куртуазности, шедших от пилигримов, возвращавшихся домой из Антиохии. И сложил он о ней множество песен, и напевы их были очень хорошие, но слова простые. И так хотел он узреть ее, что отправился в Крестовый поход и пустился плыть по морю. На корабле одолела его тяжкая болезнь, так что бывшие с ним считали его уже умершим и, доставивши в Триполи, как мертвого, положили в странноприимном доме. Графине же дали знать об этом, и она пришла к нему, к самому его ложу, и заключила в свои объятия. Сразу узнал он, что то сама графиня, и вернулись к нему слух и чувства. И воздал он славу Господу за то, что сохранилась ему жизнь, пока он ее не узрел. И так он и умер у нее на руках. И повелела она похоронить его с великими почестями при храме тамплиеров, сама же по великой горести о нем в тот же день постриглась в монахини».

Трубадур Джофре Рудель. Фрагмент средневекового манускрипта

Кстати говоря, в России Серебряного века, благодаря пьесе Эдмона Ростана (1896 г.), переведенной у нас как «Принцесса Грёза», этот сюжет стал весьма популярен, о чем свидетельствует знаменитая картина М. Врубеля, а также опера, вальсы, духи и шоколад.