Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем

Новый, 1185 год принес очередные затейливые события. Короля посетили патриарх Иерусалимский Эркюль (Ираклий, полуграмотный овернец, наиболее известный среди своих «коллег» мотовством и блудодеяниями, не считавший зазорным осеменять и Агнес де Куртене (дочь иерусалимского короля Амори I и мать иерусалимского короля Балдуина IV), и жену простого лавочника из Наблуса Пак де Ривери, получившую по сей причине прозвище «мадам Патриархесса»[73]

) и приор иерусалимского госпиталя, преподнесшие ему ключи от священного города, башни Давида и храма Гроба Господня, призывая его стать иерусалимским королем после почившего Балдуина Прокаженного и отправиться в Святую землю защищать врученное ему королевство. Перспектива головокружительная для любого монарха, но Генрих был слишком прагматичен и угнетен болезнями и внутренними неурядицами, отчего и отказал, видимо, довольно резко, ибо хронист из Мэлроуза отмечает (пер. с англ. – Е. С.

): «Он не принял их с должным уважением и честью, надлежащих им, как, впрочем, и ему самому».

Отправленный в Ирландию укреплять администрацию и возводить замки принц Иоанн быстро и навсегда там осрамился, таская за длинные бороды ирландскую знать, раздаривая ее земли своим прихвостням, превратив побережье в один сплошной притон, после чего вернулся в Англию – и все за несколько месяцев.

Ричард и Джеффри продолжали враждовать весь 1185 г. и период до 19 августа 1186 г. Проживая в Париже, под крылышком Филиппа, в чаянии его подмоги и заступничества, Джеффри решил показать свою удаль на турнире и, будучи выбит из седла, был серьезно потоптан лошадьми, от чего вскоре и умер. Похоронили его в соборе Парижской Богоматери, чье строительство за три десятка лет до того начал Людовик VII, Филипп при этом блестяще сыграл трагическую роль, призывая похоронить его вместе с другом. Мало кто ему поверил, тем более он вскорости (летом 1187 г.) начал приманивать к себе Ричарда. Все это выглядело весьма подозрительным: он последовательно дружил уже с третьим принцем Плантагенетом, причем первые два его друга уже сошли в могилу. Мы не обвиняем Филиппа конкретно в их умерщвлении, у него была другая цель – всегда иметь наготове «карманного» принца для борьбы с Генрихом II, однако согласитесь – совпадение довольно зловещее. Прошло немного времени, и Львиное Сердце стал просто закадычным другом Филиппа, который втихаря внушал ему, что Генрих хочет лишить его будущей английской короны.

Что же Генрих? Некогда могучее древо основанного им английского королевского рода на глазах теряло мощные ветви. Ушли на тот свет Генрих-младший и вот теперь – Джеффри. У первого был сын Вильгельм, но он умер во младенчестве. Джеффри оставил супругу беременной, и потом она разрешится мальчиком – Артуром, ставшим герцогом Бретонским. Забегая вперед, отметим сразу: Филипп II и Иоанн Безземельный погубят парня – Филипп, втянув его в свою очередную игру против Плантагенетов после гибели Ричарда, якобы ратуя за его права на английскую корону, а Иоанн – приказав убить соперника. Этого Генрих, конечно, знать не мог, но, словно идя навстречу собственному року, он предпринял ряд действий, окончательно поссоривших его с могучим сыном.

Сложно сказать, насколько можно доверять сведениям Петра Блуасского (каждый ведь – что хронист, что историк – волей-неволей тенденциозен и зависит если не от каких-либо внешних воздействий, то уж от собственной точки зрения, симпатий и антипатий наверняка), но к концу царствования Генрих, по-видимому, просто опустился. Дали себя знать годы, раны, труды, интриги и, конечно, смерть сыновей. Итак, Петр пишет: «За столом, в поездках, в обрядах нет ни порядка, ни строя, ни меры. Духовные лица, придворные, рыцари питаются плохо вымешенным, плохо взошедшим, плохо выпеченным хлебом из ячменной муки, тяжелым, словно свинец; пьют они испорченное, мутное, вязкое, кислое и невкусное вино. Я видел, как высоким особам подавали такое густое и грубое вино, что они могли пить, лишь закрыв глаза и стиснув зубы, словно процеживали его через сито, а не пили, не в силах скрыть отвращения. Пиво, которое там пьют, противное на вкус и мерзкое с виду… Покупают без разбору больных и здоровых животных, рыбу, выловленную четыре дня назад, которая не становится дешевле, оттого что протухла и провоняла…» Плюс к этому им приходится драться меж собой из-за лачуг, которыми и свиньи бы побрезговали, а сопровождает их сборище шутов и проституток. Вот такая картина – или карикатура, ибо хронисты – например, Геральд Камбрийский – отмечали умеренность Генриха в еде и потреблении спиртных напитков. Но король, хоть и теснимый врагами, судьбой и обстоятельствами, еще не унывал.