Ележивика (СИ)

Немного так постояв, "командир" решил, что это глупо - что за детский сад прятаться в своём же доме! да и заметили его уже - и вышел.

Дуси в зале не было. На тахте сидел только Витя.

- А где? - как можно спокойнее спросил Колычев.

Витя молчал, как партизан.

- Да ладно вам. Я же не слепой и не дурной... - "Командир" осёкся.

Витюша тихонько позвал:

- Баба!

Секунды шли, ничего не происходило.

- Ну, где же "баба"? - Некстати вспомнился анекдот про медвежонка, который позвал бабушку, - а может быть и кстати, нервы переставали гудеть, отпускало. Да и "баба" всё не появлялась. "Командир" так осмелел, что сам позвал негромко: - Дуся!

И Дуся услышала.

Девица мелко задрожала, стуча в пол деревянным подолом. Её начало окутывать зеленоватое облако света, сочащееся, казалось, прямо из древесины.

Это длилось секунд десять, а потом она застыла, свет от неё резко отсоединился, словно бы шагнул вперёд, и подрагивая, пульсируя, принялся искать нужную форму.

Он становился гуще, затуманивался, контуры прочерчивались немного другим, изумрудным оттенком. Колычев уже знал, как оно получится. И уже не боялся.

Он попробовал поздороваться со светящейся полунастоящей старухой, попробовал что-то спросить, что-то сказать, но она стояла совершенно ко всему безучастная. Витя время от времени пояснял - "баба!", и Колычев озадаченно отзывался - "да вижу, что баба...". В конце концов ему надоела эта озадаченность с отзывчивостью, и он всё больше ощущал себя лишним - хотят поговорить, хотят без него, почему нет?

Он вернулся к себе в комнату.

Стоило только улечься, как снова послышался сверхъестественный непереводимый шёпот. Но теперь эти звуки не пугали, не напрягали. Они убаюкивали. Колычев провалился в сон. На этот раз ему снились бескрайние зелёные луга с изумрудной полоской леса на горизонте. Кое-где проглядывали цветы, почему-то все, как один, красные.

Сон был совершенно без сюжета, но показался очень длинным. Однако проснувшись и глянув на часы, "командир" был удивлён - прошло всего-то двадцать минут. Шёпота не было. Выглянул в зал. Ничего не светилось и не клубилось. Витюша спал.

***

... - Я всегда знала, котик, что ты идиот.

Колычев всё не мог разобрать, от чего его больше коробит - от того, что он "котик" или от того, что "идиот". Никто, кроме Ирины, "котиком" его не называл, это было откуда-то из вчера, из другой жизни. "Идиотом", надо сказать, тоже.

- Думаешь, мне померещилось?