Ележивика (СИ)

Колычев обернулся на Витюшу. Дурачок, как обычно, улыбался. И всё-таки, почудилось "командиру" или нет, была в этой улыбке какая-то жалкость, а в любопытстве - напряжение. Некстати заметилось, что зимой от него не пахнет.

Колычев откинул фуфайку.

На санках была Дуся.

Она сидела, изогнувшись крючком, головой касаясь коленей. Спутанной, со множеством узлов и петель верёвкой она была привязана к санкам, к спинке.

Не каждого взрослого бы на эти санки уместили, но старушка была маленькой, её труп поместился как влитой, только пятки упирались в снег.

То, что это труп, было ясно сразу, но Колычев, на всякий случай, а не из здравого смысла, проверил пульс, обжигая руку льдом неживой кожи на морозе. Дуся заледенела, стукни по ней палочкой - зазвенит.

Старуха была в короткой ночнушке по колено и тёмной вязанной безрукавке. И впервые в жизни Колычев видел её без платка: белый пух волос практически не прикрывал маленький, будто усохший, как и всё остальное, череп, и казалось, что от любого ветерка эти пушинки начнут разлетаться на все четыре стороны.

- Витя... - снова обернулся он к дурачку, собираясь спросить нечто настолько глупое, что язык не поворачивался. Но собрался, спросил: - Витя, ты понимаешь, что твоя бабушка умерла?

И Витя, не переставая улыбаться, кивнул.

- Ну и зачем ты привёз её сюда? - вглядываясь в Витюшину улыбку, спросил Колычев. - Это же не сюда, это же... - Он замолчал и махнул рукой, гася свой никчёмный порыв объяснить что-то глубоко слабоумному.

- Серый, - вдруг, не понятно к чему, брякнул Витя.

- Что? При чём тут серый?.. А-а, Серый, вот ты чего...

Колычев ушам не поверил. Витя помнит о Сером? Пазл начинал складываться.

Серый - семилетний Серёжа, гостивший прошлым летом у тётки, бабы Шуры. Погостил только четыре дня и утонул. День был душный, но пасмурный, серый, кто бы мог подумать, что он вообще пойдёт купаться. Многие видели, как он шёл, но кто ж знал?

Утонувшего мальчика отправляли в Ясенево на санитарной "восьмёрке", видавшем виды Ми-8. Получилось что-то вроде стихийных похорон. Пришло всё село. Приходил со всеми и Витюша. Правда, Колычев не заметил, чтобы Витюша интересовался происходящим, он заинтересовался "восьмёркой" - заглядывал в открытую дверь, обходил кругом, становился на цыпочки, пытаясь дотянуться до поникшей лопасти. От кого-то он услышал, что это "лопасть", и всем оказавшимся поблизости пояснял - "лопась, лопась!".