Эльф из Преисподней. Том 3

— Он… достаёт эльфиек и пытает их до смерти… Псих он! Помешанный! Умоляю, я ни в чём не виноват!

Рука дрогнула. Раздался сухой щелчок. Я отбросил безвольное тело с неестественно искривлённой шеей.

Если Маэглин тронул хоть волос на голове Лютиэны, умирать он будет долго. И не он один. Я утоплю весь этот вшивый городишко в крови.

Ибо нет греха тяжелее, чем покушаться на мою вещь.

Глава 26

Оставив позади Верилию и Мино, я рванул к дому Маэглина. Вышиб входную дверь, что та бессильно повисла на одной петле, и прислушался. Громкое появление должно было привлечь внимание тех, кто находился внутри. Растекалась подозрительная тишина. Я опоздал? Эльф-извращенец успел утащить сестру в тайное логово?

Намечавшиеся сомнения рассеяла дробь быстрых шагов. В коридор выглянула Лютиэна, тряхнула растрёпанными со сна волосами — и, увидев меня, облегчённо выдохнула.

— Я уж думала…

Что она думала, меня волновало мало. Главное, что вещь осталась в сохранности. Ни моя гордость как демона, ни мой потенциал оружия, способного развоплотить Карнивана, не пострадали. И лишь для того, чтобы убедиться в том, что сестре не успели причинить вреда, я подбежал к ней и заключил в объятия.

От Лютиэны доносились всполохи растерянности и раскаяния вперемешку с досадой и разочарованием. Я поглядел в её блестящие глаза, увидел красноватый отпечаток подушки на щеке, припухшую нижнюю губу — закусила чересчур сильно… Не удержался и поцеловал; может, слюна эльфов и не обладала целебным эффектом, но присутствие рядом родного разумного может развеять бурю в мыслях.

А Лютиэна была обескуражена.

Причина её терзаний обнаружилась в спальне. На полу лежал, вырядившись в алую робу, которую усеивали старые тёмные пятна, Маэглин. Под ним растеклась лужа крови. Из его спины торчал кончик кинжала. Я пинком перевернул неудачливого охотника за острыми ощущениями, извлёк клинок. Он выходил неохотно — волнистое лезвие норовило зацепиться за грудную клетку.

Возле эльфа валялся свёрнутый моток верёвки.

Нагнавшие меня Верилия и Мино ничего не сказали. Суккуба присвистнула и, забрав верёвку, проверила её на прочность. Убедилась, что надёжная. Лилит же никак не объявила о себе, но, почуяв в воздухе смерть, заметно оживилась. Её незрячее лицо было приковано к трупу эльфа. Верилия заметила это внимание и, здраво расценив, что Мино здесь делать нечего, потащила её за собой подальше от спальни.

Лютиэна уселась на кровать. Она изучала мёртвого сородича, и в ней росла, затмевая остальные чувства, вина. К ней подлетела Дженни, уселась на плече и стала поглаживать волосы.

— Я ведь могла бы и не убивать его. Обездвижить, если бы подготовила магическую ловушку. Но…

В воздухе материализовалась полупрозрачная фигура Эллеферии.

— Но ты мне не поверила и вознамерилась лично убедиться, что этот… как будет le connard[3]?.. Эта падаль собирается оглушить тебя и связать. Вообрази, лежала тихо до последнего! Притворялась, что спит. И если бы я не появилась перед ним и не испугала его, он бы добрался до неё, пока она лежала себе смирно и думала, что он просто перепутал комнаты!

— Уймись, — бросила Лютиэна, в которой злость тщетно боролась с досадой, — Я просто… не хотела считать, что первый же встречный Маат’Лаэде…

Она махнула рукой. Добавила тихо:

— И уж тем более я не хотела убивать его. Даже если он, как ты говоришь…

— Обустроил тайную комнату с пыточными приборами. И там столько вещиц, о которых я раньше даже не слышала! После того как вы ушли, он долгое время слонялся по дому. Видимо, выжидал, не вернётесь ли. И лишь затем полез за тряпками и ножом.

— Его нужно было судить. Жизнь Маат’Лаэде священна, и забирать её, когда этого легко избежать, непростительно, — продолжала гнуть свою линию Лютиэна.

— Тогда тебе стоило согласиться со мной и оглушить его заклятьем, прежде чем он добрался до тебя, — пожала плечами мёртвая богиня, — И кто может сказать, чем бы всё закончилось, если бы пикси не полезла ему в глаза…

Я никакого трепета по отношению к жизни эльфов не испытывал. Однако Лютиэна, воспитанная в среде, где за длинные уши записывали в высшую расу, никак не могла взять в толк, что между собой и другим всегда нужно выбирать себя. Она и кретинов из Триумвирата боялась лишний раз задеть, пока не пошёл серьёзный бой. А тут — один худосочный эльф, тем более, первый свободный за множество дьявольских измерений.

Конечно, ей хотелось верить в ошибку.

— Ты хорошо постаралась, Эллеферия, — сказал я, и богиня надулась от важности, напрочь перечёркивая таинство своего статуса. Что ж, по молодости лет ей полагалось дурачиться. Дженни возмутилась, требуя словесной награды и для себя. А я ощутил, как развязывается в груди тугой том тревоги.

Чтобы не травмировать Лютиэну лицезрением плодов её решений, я собрал кровь Маэглина волей в беспокойный красный шар, поднял его тело и сказал:

— Покажи, где находится тайная комната.

Сестра нахмурилась при виде проявленного непочтения к мёртвому, но не стала ничего говорить. В конце концов, это она его прикончила.