Эльф с радаром

Ну и тут не обошлось без магии… Зачаровывал здешних птичек расторопный гном за конторкой. Он успевал их за перья дергать, в клюв магическое пшено совать, чесать собственную бороду и любоваться собой в зеркало. А еще он умудрялся перемигиваться с суровой гномкой в кассовой зоне. Как он заклинания-то напевал при такой занятости? Просто удивительно. Но это гномы. Куда более крутые они, чем эльфы.

Я покосился наверх, выбрал зону, где птичек было меньше, и натянул на голову капюшон, потому что меньше всего хотел, чтобы на волосы налипло нечто неаппетитное. Теперь нужно было быстро пробежать к кассовой, так сказать, зоне. Очень уж мне не хотелось попасть под обстрел. Сапогам-то что? Сапоги и так уже в дерьме. А вот одежду было жалко.

Гадили сиринки не как крошечные милые птички, которыми выглядели, а как здоровенные курицы. Вот пролетит такой мини-альбатрос мимо — и оставит после себя след размером больше самой птички. Кстати, из-за этого и не получилось их приучить приносить записки на дом. Точнее, приучить-то можно, но кто потом помет за этими курицами выгребать будет и оплачивать испорченное ими добро?

Стол, где принимали сообщения, укрывался от токсичного воздействия сиринок огромным зонтом некогда черного цвета. Теперь же плотная ткань выглядела паршиво — в пятнах и проплешинах. Видимо, я слишком внимательно уставился на зонт, так что гномка за кассой вздохнула:

— Сплошные траты. И месяца не прошло, как эти мелкие сральники испортили хорошую вещь… День добрый, эльф! Отправка или получение?

— Отправка, — я сочувственно покосился на служащую.

Гномка тем временем достала письменный набор, облизала кончик карандаша и приготовилась писать. Я бросил на пол поклажу, прокашлялся и, стараясь не смотреть на гномку, начал диктовать. Дело в том, что общаться к Лкаш требовалось особым тоном. Напиши я ей про дракона, могла и не прийти. Потому что дракон — это так, неприятность, пока не спалил пару-тройку городов. Вот когда спалит — Лкаш и пошевелится, исправлять несправедливость и карать зло.

— Кхем. Разлюбезная Лкаш, к пламенному сердцу твоему взываю. Встреть меня третьего кротуса в таверне «Лесная дырка». Будет все, как ты любишь!

— На свидание зовете, да? Это так романтично — эльф и орчиха, — хихикнула гномка. Я уклончиво промямлил что-то вроде «да нет, какое там свидание». Но гномка уже подмигивала мне то одним, то другим глазом. Больше всего напоминало тик. Знала бы она, сколько лет Лкаш, у нее не только глаз бы задергался.

— У вас еще три знака осталось. Могу нарисовать звездочку или цветочек, дамам, даже орчихам, вроде нравится.

— Лучше звездочку, — нервно рассмеялся я. — Она у меня еще та… звездень.

Ну а потом я представил себе Хлюдовика и Лкаш. Милая такая орчиха, хламида вся в блесточках и туфли на громадной платформе, чтобы выше казаться. Хлыщу должно понравиться, Лкаш — икона стиля. На такие боты даже я косился, а этот еще клянчить поносить начнет!

Итак, я расплатился с гномкой, вышел и поплелся во дворец. Такая себе часовая прогулочка…

Вот как говорят: с кем поведешься. До того, как я сюда попал, взял бы такси, хоть и на последние деньги. Но Леона, блеск бороды и сияние глаз, приучила меня к экономии. Есть деньги — береги, ноги не отвалятся. Так я и шел, бренча чем попало и ловя с проезжающих мимо повозок злорадные взгляды.

Как-то, еще давно, оказался я в нашем отделе регистрации транспортных средств. Зачем, я уже и не помню, а вот стоял там у нас аппарат, новинка, чтобы пошлину оплачивать. Суешь ему купюру, аппарат тебе квитанцию и сдачу мелочью. Штука была сговорчивая — дал тысячу рублей, он тебе половину вернул монетками. Наблюдать за мужиками, которые отходили от аппарата, нежно позвякивая отвисшими… карманами, было весело.

В общем, я точно так же сейчас звенел. Ностальгически.

Удивительно, но дворцовая стража пропустила меня беспрепятственно, хотя меч отобрали. Сказали — на обратном пути заберешь, но я был бы даже рад его и оставить. Зачем эльфу меч? Я бы и остальное оружие сдал бы в камеру хранения, но стража не оценила моего порыва. Лук их мой не привлек совсем.

На конюшнях у меня отобрали поклажу — я себе только деньги и документы оставил, остальное отдал местным гномам для упаковки. Заодно и спросил, где начальник-то. Хлюдовиком тут пока и не пахло, и я вышел. В конце концов, он что-то говорил про обед. Допустим, жрать он будет мясное, а я опять как козел, траву, — но я готов был и пострадать за идею. Точнее, за проверку своей идеи.

Если принцесса у меня была настоящая, значит, она тоже обретается где-то тут. Тогда, конечно, ждут меня несколько неприятных минут, но ничего, потом оботрусь чем-нибудь, зато буду точно уверен — она, не она. А вот если я увижу кого-то совершенно другого, то… можно будет взять за жабры Хлюдовика, потому что когда он ест, наверняка теряет бдительность. Человеческая голова — сложный инструмент, более одного процесса одновременно производить не может. Или есть, или думать. А я уж согласно обстановке выпытаю, что и к чему.