Эльф среди людей

Опять же: несколько раз на страницах этого тома (мы уже знаем, зачем) возникает образ лестнице-улицы. Не то лестницы в Серебристой Гавани, отдельные ступени которой складываются в улицу, ведущую к маяку – к свету. Не то улицы в Форносте, превращающейся в лестницу, по которой Арагорн вслед за Хэлгоном спускается во тьму прошлого – и поднимается к вершине, на которой – место вождя Арнора.

Так и сама книга: вроде бы предлагает отдельные шаги, но они складываются в длинный путь, который, как и положено, заведёт тебя незнамо куда. Вроде бы прочерчивает историю второй жизни простого эльфа – «третьего дружинника в пятом ряду», но эпизоды этой истории предлагают ему и тем, кто идёт с ним, наконец-то встретиться со временем лицом к лицу.

Безжалостное предложение, на мой взгляд. Предложение выбора между Исходом из Средиземья – и необратимым перерождением.

Хочешь остаться в этом мире – прими тот факт, что время эльфов в нём подошло к концу. Что с холодной осенней земли, на которой лежишь спутанной жертвой за грехи отцов, один путь – на ту сторону. Что осенний Аннуминас, прекрасней которого нет, – руина: в ней больше не жить. Что любимейший грозный Охотник, силой которого ты пытаешься удержать эту землю, покинул её – и живёт в осенних лесах.

Что этот мир стал для эльфов треснутым кувшином, из которого необратимо утекает смысл. Что он заслуживает тех, кто увидит его целым.

Враги

«Властелин Колец» объясняет Исход тем, что окончательная победа над Злом требует великой жертвы. Силы эльфов истощены многолетним противостоянием Морготу и его слугам, низвержение последнего означает конец и их служения Средиземью. Эпоха колоссальных битв завершается. Смысл жизни читающих в воде, воздухе и земле исчерпан.

В «Эльфе среди людей» несколько иные акценты. Земля Белерианда пропитана отголосками схваток с властелином Ангбанда и тем невольно поддерживает его силы. Искажение в душе Келегорма пугает Белега едва ли не более зверств орочьих отрядов.

Вспоминаем «Сильмариллион» дальше (нам же успокоительно задали его в качестве точки отсчёта такими нарочито несамостоятельными претекстами «Эльфа», а как же). Пока против Моргота выходит воинство нолдор, они обречены на поражение, а он – на торжество. Побеждают благостные певцы ваниар, в чьём сердце нет места войне.

И вновь несколько новых моментов. В «Сильмариллионе» Искажение нолдор объяснено их слепым следованием клятве Феанора. В «Белых стрелах» Кархид открывает прямо противоположное: клятва лишь воплотила в жизнь суть нолдор, дала видимость цели их безотчётному порыву. Ваниар победили, но их победа принесла гибель Белерианду и подала Саурону идею, чуть было не стоившую жизни оставшейся части Средиземья.

В «Волчьих тропах» Хэлгон формулирует этот принцип куда более внятно: «Чем сильнее мы бьем варгов, тем умнее они будут. <…>Могучими их сделаем мы, никаких волколаков уже не понадобится».

Как бы «Эльф среди людей» ни притворялся производным от «Сильмариллиона», у этих художественных миров разные законы. Там, где у Толкиена действует закон смирения и жертвы, у Альвдис подспудно, но неотвратимо звучит закон равновесия. А это значит: пока Дивный народ остаётся в Средиземье, в нём будут появляться Тёмные силы, которые смотрят на мир так же – в самую суть воды, воздуха и земли. Моргот захватил Сильмариллы, Саурон завладел Кольцами, на новую эльфийскую драгоценность, дерзающую заключить в себе суть мира, найдётся новый Враг. Эти враждующие стихии взаимно изматывают друг друга, до тех пор пока – великая красота и великий ужас – не уйдут из Средиземья одна за другой, оставляя его людям.

Отсюда – странные на первый взгляд сближения противоположностей, то объединяемых случайными деталями, то нечувствительно обращающихся друг в друга. Женщины Дориата трудятся над запасными тетивами для мужей, но точно такими же запасными тетивами Дирнаур велит связать принцев Дориата. Хэлгон учит Арагорна пробуждать песней ярость Оромэ против варгов – но это и станет причиной гибели вождя, переоценившего свои силы. В этот же сюжет возвращается Дирнаур, даже дважды. Одного из дунаданов, лишившихся семьи из-за нападения волколаков, Хэлгон прямо сравнивает с сородичем-смертником. Но ведь и варг, убивший Арагорна, мстит ему за разорённое логово, погружённый в безысходное серое отчаяние мёртвого заживо.

Третий раз Дирнаура вспомнит Келегорм, занимаясь всё той же жуткой работой по размыванию границ: участь умертвия едина для орков и эльдар, старый соратник, заживо сгоревший на погребальном костре своего лорда, может быть тем, кто едва не утащил его за собой в пещере Тирн-Гортада.