Эльф среди людей

Кирдан Корабел превозмогает уход друзей и родных, побеждает в себе безрассудный зов совести, интуитивно уклоняясь от Сауроновой ловушки с холодными камнями, не поддаётся примеру тысяч и тысяч соплеменников, отплывающих на Запад, потому что его долг – дождаться последнего корабля. И какая мелочь, по сравнению с уже пережитым, едва не сокрушает его! Всего лишь старость. Всего лишь борода – видимое пророчество того, что последний корабль близок, что его отплытие уже задерживается.

В текстах «Эльфа среди людей» дважды возникает образ упрямого сопротивления времени, дважды – чтобы мы уж точно не пропустили. Гаэлин прячется от времени в служении своему мастеру, Эредин – в скорби по родным. Результат оба раза горько ироничен: Кирдан начинает избегать порученца, видя в его неувядающей юности укор своему поражению в битве со временем; Эредин, не желая отпускать боль утраты, отдаляет время счастливой встречи с близкими. Бесконечные «люблю-не-вернусь» Хэлгона, обращённые к Эльдин, в этом контексте начинают звучать совсем по-другому: не от блаженства Амана он бежит, а от будущего, в котором он больше не дружинник лорда, а отец семейства. Книга, которая должна бы логично завершиться отплытием Хэлгона на Запад, обрывается раньше – и это в высшей степени выразительно: даже после эпизода с дочерью кузнеца в деревеньке Арчет, когда северный эльф уже понимает, от чего он бежит, понимает, что его бегство бесплодно, он всё равно уходит на восток. Не на Запад.

Только не надо думать, что человеку легко пасть жертвой времени. Им тоже тяжело: Ранвен, к которой на склоне лет вдруг вернулось искушение молодостью, Арагорну, едва надевшему кольцо Барахира, счастливому ощущением неразрывной связи со своей землёй… Хурину, встречающему смерть безумным весельем, потому что – а как иначе встречать полную неизвестность? Для Глорфиндэля посмертие – то, что можно обсуждать с другом во время полдника, а смерть – мгновение, которое не стоит пристального внимания. Но тогда почему Галадриэль переживает свой уход едва ли не мучительней людей? А Келеборн – так и вовсе не может пережить, продолжая цепляться за землю, которая уже перестала принадлежать ему.

Потому, может быть, что вместе со временем Ранвен уходит Ранвен, но остаются её многочисленные потомки (нелегко придётся Тинувиэль в финале «Гондору не нужен Король»: попробуй запомнить все имена!). Остаётся время людей. А вместе со временем Галадриэль уходит время эльфов.

Всех эльфов. И навсегда.

Осень

«По разные стороны» заканчиваются гибелью Белерианда, гибелью Первой эпохи. В конце «Холодной осенней земли» тучи оплакивают эльфов, не разбирая народов и заслуг, равно – уже ушедших и ещё остающихся. Стареющий Кирдан в «…молчали» грустит над забытыми реликвиями уходящих на Запад. Дунаданы в «Волчьих тропах» после гибели Арагорна теряют и Хэлгона.

Во «Властелине Колец» Исходу эльфов отведён финал. В «Эльфе среди людей» Исход начинается практически с первых строк, задолго до предупреждения Кирдана.

Для автора эта книга – отчётливо дань памяти, долг ушедшей молодости. Отсюда – стремление аккуратно подобрать старые, до сих пор не осуществлённые замыслы и одним томом завершить их. Отсюда же – не очень ловко замаскированное творческой ленью желание сохранить все свои прежние голоса, все мысли, все раны. Бесконечные споры героев – отголоски их юных ссор, своей безрассудной мощью раскалывавших мироздание. Вереницы сменяющих друг друга эльфийских имён, отмечающих сезоны их жизней: в последний раз они разворачиваются перед читателем, как веер, чтобы свернуться с сухим щелчком, с которым опавший лист падает на полотно из себе подобных.

Странная, даже неуклюжая композиция тома: «Эльф среди людей» – третья книга из цикла «Холодных камней Арнора», но «Холодные камни Арнора» же – центральный корпус текстов в ней. Ошибка, извинительная для студента младших курсов, но никак не для писателя с весомым стажем. А откровенная несамостоятельность претекстов тома, их едва ли не постыдная зависимость даже не от «Сильмариллиона», подозреваю, – от давних бесед фэндома по поводу сюжетов «Сильмариллиона»? Эта книга – слепок творческого пути своего автора: постепенного взросления, оформления, отделения от породившего его мира. И эта же книга – предложение пути, адресованное автором своим собратьям.

«Эльф среди людей» притворяется сборником. Разрозненными текстами, объединёнными (нарочито неискусно, как неискусен образ Хифлума, сотворённый Финголфином) сквозным героем. Который является героем не только этих текстов, ага. И который что здесь, что там усиленно уклоняется от статуса героя, притворяясь оруженосцем, разведчиком, подносчиком камней и хвороста, переводчиком с вороньего языка (прямо сказано, что – ненужным переводчиком).

Вот и «Эльф среди людей» притворяется случайной коллекцией текстов, словно бы ненароком оставленными в одном месте. В Гавани, вот именно. Перед Исходом, да.