Эльфийка и эпидемия безумия (СИ)

Но все, как и я, прекрасно понимали, что, скорее всего, герцог прав — главная цель именно он. И если в обычной жизни подобраться к такому человеку чрезвычайно сложно, как и справиться с ним, то на балу шансы возрастут. Вокруг куча веселящегося народа. Расслабленная атмосфера притупляет бдительность, как и количество выпитого и съеденного. Да и убийцей может оказаться кто угодно. Даже привлекательная женщина, которая может навязаться герцогу и нанести удар, когда он меньше всего будет этого ожидать.

Судя по всему, Баниан изрядно насолил тарнской верхушке, раз от него решили избавиться во чтобы то ни стало. Вспоминая о том, что он говорил нам с Вэйдом о своей роли во внутренних разборках в оркских землях, стоит ли этому удивляться. Не будь герцога с его выдающимся умом, даже прошлая война могла закончиться для нас плачевно. Это он способствовал назначению военачальников, что славились не высокими титулами и положением, а реальными стратегическими талантами. Он помогал в продумывании военной тактики, а также подрывал позицию тарнов внутри их страны с помощью шпионской сети, разведки и дезинформации.

Баниан — настоящий гений не только в военных делах, но также экономике и политике. Да и маг не из последних, постоянно развивающий свои таланты и собравший вокруг действительно незаурядных личностей. Естественно, что со смертью такого человека в Мадарской империи начнутся волнения. Пока найдутся те, кто сможет стать достойной заменой, пройдет немало времени. А если еще воспользоваться этим, чтобы начать военные действия, можно значительно увеличить шансы на успех. Я содрогнулась, представив себе последствия гибели герцога. Судя по встревоженным лицам, у остальных в головах прокручивалось нечто подобное.

— Да не беспокойтесь, — рассмеялся герцог. — Не собираюсь я так просто дать себя убить. Главное, чтобы каждый из вас четко выполнил свою задачу. Зорко следите за потенциальными убийцами во время бала, и мы непременно ухватим за хвост тарнскую змею.

— Когда вы планируете организовать бал? — первым прервал молчание Бидер.

— Думаю, трех дней губернатору будет достаточно, чтобы все подготовить. Ну а теперь за работу, господа. Не время расслабляться.

Мы выходили из ратуши подавленные и задумчивые. Возвращаться в Департамент и приступать к работе не было никаких моральных сил. Видимо, Вэйд испытывал нечто подобное, поскольку предложил:

— Давай зайдем куда-нибудь. Перекусим.

Возражать я не стала, и мы направились по улице в поисках таверны или закусочной. Вэйд всю дорогу молчал, погруженный в собственные мысли, а я не осмеливалась их прервать. Только когда мы устроились за столом вполне приличной таверны, где, помимо нас, было не так уж много посетителей в такое время, осмелилась заговорить:

— Он ведь твой отец?

Вэйд вздрогнул и недовольно сверкнул глазами, но кивнул.

— Расскажи, что между вами произошло, — без надежды на то, что он действительно это сделает, попросила.

— Это долгая история, — проворчал Вэйд.

— Мы ведь пока никуда не торопимся, — осторожно сказала, внимательно глядя на него.

Напарник некоторое время молчал, словно что-то решая для себя. В нем явно происходила внутренняя борьба. Хотелось и выговориться — уж слишком, видимо, задело то, что произошло сегодня. Но и сказывалось привычное нежелание открываться посторонним.

— Обещаю, что все, что расскажешь, останется только между нами, — тихо произнесла. — Мне хочется верить, что ты считаешь меня другом, как и я тебя.

Некоторое время он в упор смотрел на меня, будто пытаясь отыскать что-то в моих глазах. Потом слабо улыбнулся.

— Хорошо, расскажу. Иначе ведь надумаешь себе такого, что даже Азали Осале не снилось.

Я тоже улыбнулась, чувствуя, как щемит сердце. Прекрасно понимала, что это его решение поднимает наши отношения на новую ступень. Он признавал меня чем-то большим, чем просто напарником или соседкой. Даже дружба в случае Вэйда — это уже очень много. Вспомнила о том, что он говорил герцогу. Есть нечто настолько ценное для Вэйда, чем никогда не пожертвует во имя чего-либо. То, что для него самое важное в жизни. Семья и близкие люди. Друг для него тоже входит в понятие близкого человека. И уже то, что он доверяет мне самое сокровенное, говорило о многом. Если бы не считал другом, просто отшил бы в привычной грубоватой манере вместе с моими попытками лезть к нему в душу.

Боясь лишним словом или жестом помешать, слушала историю жизни Вэйда и боролась с желанием положить ладонь на его руку или обнять в качестве поддержки. Видела, что ему нелегко вспоминать о прошлом, старые душевные раны все еще болят. И от этого слезы наворачивались на глаза — настолько я воспринимала его боль, как собственную.