Эльфийка и эпидемия безумия (СИ)

— Моя мать была воспитанницей старой герцогини Баниан. Дочерью одного из разорившихся соседей, который покончил с собой, не желая садиться в тюрьму за долги. Герцогиня всегда пыталась показать себя благодетельницей в глазах провинциального высшего общества. Так что взяла десятилетнюю сиротку на попечение. Хотя из рассказов матери я понимаю, что относилась к ней эта самая благодетельница, как к собачонке или рабыне. Она должна была выполнять все капризы герцогини, заглядывать ей в рот и постоянно помнить свое место. Алфорду, моему отцу, тогда было четырнадцать. Поздний ребенок, родившийся, когда семья уже отчаялась. Остальные его братья и сестры умерли еще в младенчестве. Так что для старого герцога и герцогини Алфорд был подарком небес. Естественно, в нем души не чаяли. Каким можно стать в атмосфере всеобщего обожания? Нетрудно догадаться, что наследник Банианов был крайне высокого о себе мнения и считал, что весь мир крутится вокруг него.

Вэйд криво усмехнулся и продолжил:

— В те годы он даже не обращал внимания на маленькую сиротку, которую приняли в их дом из милости. А когда ему исполнилось шестнадцать, уехал в Тарос, чтобы учиться в Академии магии. Там и сдружился с принцем Оллоном, своим ровесником. В Академии самомнение Алфорда лишь возросло. Мальчик подавал большие надежды, к нему благосклонно относился наследник престола. После окончания Академии он планировал остаться в столице и делать карьеру. За все пять лет обучения даже на каникулы не приезжал домой, предпочитая столичные развлечения с приятелями. Но после окончания ему все же пришлось вернуться. Старый герцог уже был плох, и следовало ввести наследника в курс дела. Так что Алфорду пришлось полгода прожить в имении. Вот тогда он и обратил внимание на воспитанницу матери, которая к тому времени превратилась в юную привлекательную девушку. Марибет очень на нее похожа…

Вэйд стиснул зубы. Видно было, что ему трудно говорить об этом. Я же не осмеливалась ничего сказать, боясь сделать еще больнее. Наконец, он справился с собой и опять заговорил:

— Алфорд начал оказывать моей матери знаки внимания, желая хоть как-то развлечься в провинции. Ему было плевать на то, чем это может грозить самой девушке. Сам, естественно, не собирался иметь с ней ничего серьезного. Лишь позабавиться. Она же влюбилась по уши в блистательного придворного, талантливого мага и друга самого наследного принца. Наивная и бесхитростная, принимала за чистую монету комплименты и сладкие, но пустые слова. Разумеется, все закончилось ожидаемо. Она ему отдалась и служила развлечением все те месяцы, пока провел в доме отца. До того момента, как стало известно, что девушка забеременела. Видимо, даже о том, чтобы предохраняться, не позаботился. Естественно, разразился скандал, едва об этом узнала старая герцогиня, с которой наивная девочка поделилась своей радостью. Ведь она считала, что теперь любимый непременно на ней женится. Закончилось все предсказуемо. Алфорд и герцогиня снабдили мою мать деньгами, велели избавиться от ребенка и сообщили, что ее присутствие в доме далее нежелательно. Для нее это стало страшным ударом. Трудно расставаться с иллюзиями и сталкиваться с предательством тех, кого считаешь самыми близкими.

Я вспомнила о собственной истории с Бэйли и тяжело вздохнула. Бедная девушка, мать Вэйда и Марибет, оказалась в куда худшем положении. Было искренне ее жаль.

— Но она не избавилась от ребенка? — осторожно сказала, глядя в мрачное лицо Вэйда, смотрящего в стол.

— Не смогла. Несмотря ни на что, продолжала любить моего отца и хотела, чтобы у нее осталась хотя бы его частичка. Да и решила, что на первое время денег, переданных Банианами, хватит, чтобы обеспечить себя и ребенка. Переехала в город неподалеку от герцогского имения и сняла скромное жилье. Родила меня. Мама всегда говорила, что единственный поступок в жизни, о котором она никогда не жалела, это то, что решила меня оставить.

В голосе Вэйда послышались такие теплые, грустные нотки, что я не выдержала и все-таки положила ладонь на его руку. Как ни странно, он не отстранился, и несколько секунд я радовалась маленькой связи, установившейся между нами. Потом осторожно убрала ладонь, чтобы все не испортить чрезмерной назойливостью.