Эльфийский бретер

Граф немного посопротивлялся человеку, ночувствуется, из принципа. А потом скис.В его жизни, пусть и очень маленькой, женщины и амуры играли гораздо большую роль, и поэтому опыт отношений было много, в том числе негативных. И он, в отличие от человека, нередко ругался и ссорился, нет не с королевой, но с графинями и герцогинями, в общем с любовницамиуже в девятнадцать лет!

На этом разногласия прекратились. Граф перестал медлить, изысканно поклонился, поинтересовался:

- И с чего же вы так посчитали?

Виконт не хотел дальше думать, он хотел только драться на шпагах. Поэтому рявкнул:

- Слушай, молокосос, я уже устал с тобой пререкаться, а ты все не выберешь причину драться.

- Увы, виконт, но это так. И не мне, а моей девушке. Не сочтите ли вы за дерзость, написать записку, что это вы были автором ссоры, приведшему к поединку? А после этого я с удовольствием скрещу с вами шпаги!

Виконт хотел просто послать его подальше, но быстро передумал. Граф хитрый, так он совсем не станет брать шпагу. И всем буде говорить, какой виконт был грубым и нечестивым. А вот если оннапишет записку, ему будет некуда деваться.

И он решительно взялся за письменные принадлежности:

- Диктуйте, сударь!

Это понятно. Это мы в два счета:

- Милостивая государыня! Данный поединок, на котором я был убит, развязал я. Граф не виноват.

Виконт написал записку и потом возмутился:

- Что за дрянь я написал под вашу диктовку! Я его уничтожу.

Он собирался ее разорвать, на граф ловко вырвал ее из рук виконта.

- Что это? - возмутился пострадавший, - что вы позволяете себе, граф?

Как и любой грубиян, он считал, как ни в чем ни бывало любое оскорбление со своей стороны, и мировым событием, когда грубили ему.

И теперь собирался перевести словесное оскорбление в физическое. При чем, если словесную грубость была принесена к нему, то физическая грубость он уже собирался нанести собеседнику.

Но граф был не вчера рожден. Едва виконт начал подходить к нему с не понятными, но с нехорошими намерениями, он быстро выхватил шпагу, кончик ее лезвия коснулся шеи.

Виконт осталось только хмыкнуть и отойти от графа.

Впрочем, отойти ему пришлось только для того, чтобы вытащить свой клинок и встать в боевую позу

Граф де Севилья был наготове. Записка для его девушке королевы эльфов была готова виконтом, и, значит, его можно было убивать.

Иначе граф не понимал, зачем махать клинком и языком? Соперников, которые соглашались драться только «до первой крови», он презирал и предлагал им ходить в юбке. И если кто-то собирался с ним драться, то выход был один – пока будет один из них мертв. И намерение другого дуэлянта им совершенно не учитывались, несмотря на все визги и писки. Предыдущий король (ныне покойный) дважды выговаривал ему, а один раз даже предупреждал, что выгонит из Эльфии без права смягчения. К счастью (не говорите его дочери Анне-Марии) он вовремя умер, и теперь не будет докучать.

Сегодняшний соперник, услышав его намерение, был не настолько эмоционален. Он только топнул ногой. Хотя это не так и не так страшно, ведь у него есть записка. И пусть теперь машет конечностями.

Однако, в разговоре с королевой он явно сглупил. Может, Анна-Мария еще согласиться переиграть? Было бы здорово, если монарх не будет сопротивляться его намерениям. А то спрашивать каждый раз у нее слишком глупо для целого графа.

Виконт дергался, явно не понимал, что живет в последние минуты. Чудак чел… эльф. Он изящно крутил пируэты, замысловатые фигуры, колол шпагой. Будто он испугается.

После некоторого хода поединка, граф отодвинул шпагу виконта и твердо воткнул свою шпагу в его грудь. Пораженный враг коротко выругался, понимая, что проиграл и вот-вот умрет. Он еще постарался посмотреть на своего противника. Это его удалось, а потом его глаза навсегда закрылись. Финита ля комедия!

Открылась дверь из комнаты заседаний старейшин.

Его скотское высочество, герцог широколиственных лесов Всеслав явно подглядывал/подсматривал. И как только, судя по звукам, поединок завершился, он выглянул в коридор.

Итог его разочаровал. Он почему-то думал, что победит виконт. Ах, какая жалость, его труп так живописно лежит!

Граф де Севилья удивился, как быстро герцог пришел в себя. Правда, кричать он стал фальцетом, но громко:

- Стража, стража, здесь убили, скорее! Арестуйте убийцу, этого несносного графа!

Стража старейшин, по обычаю, эльфы сугубо нейтральные, быстро пришли, но отнюдь не стали поступать по словам герцога.

Старший охраны – барон де Туи – наклонился над трупом виконта де Лавердьяка. Личность его не вдохновила. Он холодно произнес:

- Убит, значит, виконт. Долго жил, паразит.

По-видимому, охрана его знала раньше, и он не пользовался не очень хорошим авторитетом.

- Я не спрашивая о его моральной характеристике, - прервал его герцог, - он умер и я требую наказать его убийцу.

- Ваша светлость, - так же холодно произнес старший охраны, - виконт был известен, как ваш сторонник, поэтому понятно, что вы станете его защищать. Но это не значит, что мы должны бегать по вашим требованиям.

- А если я прикажу? - требовательно спросил герцог.