Эльфийский бык 3

Сны о неосвоенном бюджете порой снились Нахимовой, и тогда просыпалась она в холодном поту, с немеющими пальцами на ногах и мыслями об отставке. Вот, похоже, сны и сбываются.

И холодком по спине тянет.

Или это от кондиционера?

— Кстати, по сценарию и творческие коллективы приглашены. Сегодня и вовсе доставят креативщиков. Вертолётом! — второй помощник тоже палец к потолку поднял. — Настоятельно рекомендовано прислушиваться…

— Прислушаемся, — согласилась Нахимова. — Всенепременно прислушаемся… кто там занимается возведением сцен?

— Вельковские, — первый помощник глянул в бумаги. — А за лоточную торговлю отвечать…

Совещание пошло в обычном режиме, и даже беспокойство, которое испытывала Нахимова, будто бы отступило. И вправду… бывает… всякое бывает…

Даже государственные деньги, которые нуждаются в срочном освоении.

Мысль пошли о Вельковских и о том, что ещё с прошлого подряда те изрядно Нахимовой задолжали, но не побоялись, сволочи такие, сунуться. Никак через Петьку, который вон, в бумажках копошится. Все знают, что он с племянницей Вельковского роман крутит. Но одно дело шуры-муры, а другое — подряды выгодные раздавать да через начальственную голову.

Надо будет намекнуть и ему, и Вельковскому, что так дела не делаются.

С торговцами уже Лёнька сам разберется, этот, даром что неказистый, но хваткий и сообразительный. Да и на Петьку поглядывает ревниво, сам желает из второго помощника в первые выбраться. Он бы и Нахимову потеснил, честолюбивый засранец, но кто ж ему даст.

Люди…

Людишки… только надо будет Тополеву позвонить, сообщить… конечно, недоволен будет, потому как договор был о том, что не стоит внимание излишнее привлекать, а где фестиваль, там, чай, и пресса, и всякое иное… но тут уж понять должен, что Нахимова не виновата.

— А из выставки разнорядку устроим, с окрестных хозяйств. У нас тут пять фермерских числятся, дотации получают, пусть коров и привозят, — продолжал тем временем Пётр, уже совсем расслабившись. — Фермы молочные опять же… Свириденко стенд поставит?

— Поставит, поставит, — заверила Нахимова. И лежавший рядом телефон тренькнул.

Тот особый телефон, который она всегда с собой носила, но он большею частью пребывал в дрёме. А тут вот взял и тренькнул.

И душа мигом ушла в пятки.

— Вы тут… — сообщение Нахимова прочла до того, как оно исчезло, стёршись из электронной памяти. — Дальше решайте… а мне выйти надо.

— Так с местом определиться надо! В городе мало… эти, креативщики, поле хотят! Чтоб за городом и побольше…

— Вот и с полем решайте!

— Тогда надо будет транспорт организовывать…

— И с транспортом! — страх сменялся раздражением и снова страхом. — Что вы в самом деле как дети малые…

Она поднялась, пожалуй, слишком даже поспешно, но господин не терпел промедлений. И уже в коридоре, прикрыв за собой дверь, Нахимова перешла на бег. Бежать в узкой юбке и на каблуках было крайне неудобно, но страх заставлял мириться с неудобствами.

Её уже ждали.

— Господин? — она остановилась в дверях своего особого кабинета, расположившегося в отдельном закутке. Да и кабинетом это назвать сложно.

Так, комнатушка.

Защищённая.

Особо защищённая и лично господином. Но сейчас в ней был не он.

— Госпожа, — промурлыкала Офелия. — Думаю, так будет правильнее… вы проходите, Марьяна Васильевна, присаживайтесь…

Два кресла.

Стол.

И холодильник в углу, где хранились стеклянные бутылки с минеральной водой и маленькие чёрные флаконы, один из которых Офелия и держала. Она перекатывала его в тонких пальчиках, будто играя.

— Доброго дня, госпожа, — Нахимова послушно опустилась в кресло.

И руки на коленях сложила.

— Ваш отец…

— Немного приболел. Вы же знаете, что здоровье — вещь на диво хрупкая… сегодня оно есть, а потом раз и нет…

Пальчики разжались, и сердце Нахимовой оборвалось. Но Офелия поймала флакон, не позволив ему коснуться пола. Да и вряд ли бы он, упав, разбился. Их ведь делали весьма прочными, ибо нельзя было рисковать тем, что находилось внутри из-за такого пустяка, как трещина в стекле.

— Сочувствую…

— Я передам папеньке, — пообещала Офелия, глядя прямо и спокойно. — Но ему хотелось бы знать, что тут происходит.

И вопрос был задан холодным тоном, таким, что Нахимова против воли вытянулась. А ведь прежде ей казалось, что Офелия — просто наглая не слишком умная особа, которая только и умеет, что папенькины деньги проживать.

— Фестиваль… всероссийский… народной песни, — слегка запинаясь, произнесла она. — Пришёл приказ сверху провести. И поскорее… там у них какая-то путаница… деньги выделили и не освоили, а теперь вот надо и в срочном порядке.

— Понимаю. Везде бардак, везде беспорядок… — Офелия кивнула и поставила флакон на столик. — Что ж, как ни странно, оно даже на руку… фестиваль… это ведь гости?