Эльфийский талисман

Отряд выехал из города на рассвете, когда солнечные лучи лишь слегка подкрасили сложенные из светло-жёлтого известняка стены, отразившись в капельках росы крошечными искорками. Прогрохотав по подъемному мосту, промчавшись по сдерживающей реку дамбе, миновав прячущиеся под соломенными крышами подслеповатые домики предместий, всадники растянулись по огороженной плетнями дороге длинной жёлто-белой полосой. Работавшие в полях крестьяне, ехавшие навстречу горожане со своими телегами провожали всадников глубокими, исполненными боязливого почтения поклонами.

Светловолосый молодой человек, почти мальчик, скакавший во главе отряда на огромном, сером в яблоках жеребце считал ниже своего достоинства отвечать на знаки внимания, оказываемые представителями низших сословий. Наклонившись, установив пику в специальный упор в стремени, он мчался навстречу поднимающемуся над лесом главному, «дневному» солнцу. На луке седла позвякивал кольчужным оплечьем серебристый шлем-луковица с защитной стрелкой, на поясе чувствовалась приятная тяжесть меча, а на сгибе локтя покачивался в такт движению тяжёлый щит в суконном чехле.

Скакавший следом юный оруженосец распустил по ветру знамя. Два серебряных поля — на каждом два турнирных копья целятся в зелёную десятилучевую звезду. Два золотых — на каждом изображены три ярко-алых, слегка изогнутых пера, издали похожих на стилизованное птичье крыло.

Рядом с благородным талем — а молодой человек, вне всякого сомнения, принадлежал к знатному сословию, к «владельцам земель, городов и дорог», на гнедом коне с коротко подстриженной гривой скакал морщинистый дед с короткой пегой бородой и длинными, оплетёнными алой ленточкой чёрно-серыми усами. Судя по извилистому шраму, спускавшемуся со лба на щёку, по вмятинам, украшавшим потемневшую кирасу, да по изрядной потёртости перевитой лозой рукояти меча, деду за долгий век случалось бывать в переделках. Но, словно издеваясь над шрамами и сединой, в седле он держался не хуже своего юного спутника.

Следом, соблюдая правильный строй, на полумилю растянулись всадники отряда. Стучали копыта, звенело железо, трепетали флажки на концах пик, полоскали по ветру узкие, составленные из разноцветных треугольников вымпелы. Каждый, с чёрной витиеватой надписью означал землевладельца-шайо, выступившего в поход с подобающей положению свитой. Считая авангард, вымпелов в отряде было двадцать — молодой человек вёл дворянской конницы полного состава. В хвосте колонны покачивался запряжённый четвёркой «парящий фургон» с непременными балкончиками, изогнутой крышей и обтянутыми канатами стенками.

В четырёх полумилях от городских стен, вырвавшись из лабиринта плетней и живых изгородей, дорога поднималась на холм с пологими склонами и вытоптанной плоской вершиной. Отсюда открывался вид на город и неспешно текущий на полдень Вех, и именно здесь любили устраивать ставки предводители осаждающих город неприятельских армий. После последней осады, имевшей место шесть лет назад, кое-где виднелись остатки осыпавшихся ям и канав. Выведя отряд на вершину холма, юный предводитель приказал остановиться, резко подняв руку.

Понаблюдав горизонт через раздвижную зрительную трубу — бесценный подарок отца на двенадцатилетие, и не заметив ничего подозрительнее двух летающих островов дальше, к полудню и трёх драконов выше, ближе к закатной полночи, молодой человек посмотрел на город. Встающее солнце подсветило главную башню замка, заставив заблестеть тонкую антенну. Сощурившись, словно надеясь различить слабое мерцание защитного поля, о котором все говорят, но которого так никто никогда и не видел, юный предводитель решительно стронул коня.

— Ну что, орлиная немочь! — с ехидцей спросил седобородый дед. — Дождался настоящего дела? А поджилки-то трясутся, клянусь печёнкой…

— У тебя бы не тряслись, Навли? — с лёгкой обидой в голосе ответил молодой предводитель. — Уж ты-то сразу родился седым и мудрым, во времена Долгой Зимы или сразу после, и знать не знаешь, что такое первые в жизни бой и первый поход. К сожалению, я не удостоился такой чести, а потому когда-то надо и начинать…

— Мой господин Миха Осонахи та Кано таль та Расви! — седобородый дед поклонился прямо в седле. — Футы-нуты, сапоги гнуты, прямо беда с вами, «блистательными». Неловко сказанное слово, искоса брошенный взгляд — и сразу за меч, я обиделся. Молод ты ещё, в каменном мешке, в клетке эльфийской не сиживал, галерным веслом реки-моря не гладил, от летучего огня, от дракона, да от разбойничьей погони через леса и болота не бегал…

— Мой господин Навли Сивикар та Ончи! — привстал в стременах молодой предводитель, которого дед только что назвал Михой. — Пусть вы и мой воин-наставник, отряд веду я. И перед отцом, сиятельным эглем та Оско и та Орнели отвечу тоже я. Но, клянусь мечом и отцовским знаменем, что сделаю всё, чтобы мы вернулись в Оско с победой и с добычей.