Элианна, подарок бога

– А что рассказывать? – нехотя сказал Николай. – Эти черные твари врываются с пистолетами и с чулками на голове, кладут тебя на пол и забирают всю кассу. Последний раз с Раи сняли даже могендовид. Но я уже купил «Глюк» и, если нам «повезет» в третий раз, отстрелю им яйца, сука буду!

Конечно, я пришел в «Меркурий» чуть раньше двух, но застал там только Раю.

– Привет, мне пока только эспрессо. А где Николай?

– В банке. С тех пор как нас грабанули, он относит туда выручку дважды в день, днем и вечером.

Грегори появился ровно в 14.00, по нему и в Риме можно было сверять часы. Правда, за те полтора года, что мы не виделись, произошли и кое-какие изменения. Все-таки в Риме до знакомства со мной, а точнее, с нашей эмигранткой Линой Строевой, у которой таможенники в Шереметьеве сняли единственное кольцо, Грегори был стремительным и веселым жуиром и гулякой. Он водил меня по римским ночным кабакам и барам, а потом мы с ним ухитрились отыскать иголку в стоге сена – засланного с нашим потоком людоеда типа Чикотило, который накануне еврейской пасхи должен был полакомиться парой итальянских детишек, чтобы вся Европа встала на дыбы и потребовала прекращения еврейской эмиграции из СССР. Но теперь в ланченет вошел совсем другой человек. Нет, это был тот же Грегори и в том же джинсовом костюме. И все-таки, повторяю, это был другой человек. Не было той летящей римской походки и того веселого вызывающего блеска в глазах, а был то ли пожилой ответственный муж, то ли чиновник, озабоченный своим статусом высокого вашингтонского сотрудника ЦРУ. Блин, подумал я, пока он шел к моему столику, что делают с мужиками эти «бешеные еврейки»! Лина была, конечно, одной из них, иначе как бы она, питерская актриса, еще в Риме женила его на себе?

Впрочем, мы с Грегори обнялись, и даже – мне показалось – глаза его осветились тем же римским блеском. Поскольку я уже сидел со своим любимым эспрессо, он заказал себе американ кофе.

– И все? – удивился я. – Мы же собрались поланчевать.

– Извините, я спешу, – сказал он.

Несмотря на римские кабаки и совместную удачную операцию, мы были на «вы».

– Может, уже перейдем на «ты»? – спросил я. – Все-таки почти два года знакомства.

– За это нужно выпить, а я сейчас не могу. Давайте в другой раз.

Рая принесла ему высокую чашку с американ кофе и удивилась:

– Ой, вы же мистер Грегори из римского посольства!

– Американского, – поправил Грегори.

– Да, американского. Как поживаете?

– Спасибо, все хорошо. А вы, я вижу, поднялись. Поздравляю!

– Азохен вей как мы поднялись! – сказала Рая и отошла за прилавок обслуживать вошедшего покупателя.

– Поскольку я спешу, то сразу к делу, – сказал Грегори и достал из дипломата такой маленький диктофон, каких я еще не видел. – Я хочу, чтобы вы послушали вот это. Но сначала вы дадите мне слово, что нигде, ни в каких своих статьях и вообще никому об этом не скажете ни слова. О’кей?

– Конечно, Грегори. Вы же меня знаете.

– Потому я и пришел. А теперь слушайте.

Он включил эту блестящую игрушку, и я услышал сначала неясный шум ресторанного зала и стук тарелок или чашек, а потом мужские голоса:

«– Хорошо. Допустим, мы дадим вам советские фильмы и телепередачи, – сказал по-русски один из них. – А что взамен?

– А что бы вы хотели? Кроме денег, конечно, – поспешно спросил второй.

– Ну, денег у вас нет, это ясно. Но в таком случае, если мы даем вам фильмы и программы, то вы будете давать экранное время на нашу трактовку мировых событий.

– Надеюсь, это будет не Валентин Зорин? – снова быстро спросил второй.

– А чем вам не нравится Зорин? – усмехнулся первый. – Сделаете телевизионный дискуссионный клуб и будете приглашать и Зорина, и меня, и еще кого-то из наших. Вы же понимаете – кто платит, тот и танцует…»

Тут Грегори щелкнул какой-то кнопкой и выключил диктофон.

– Вот так, – сказал он. – Вы все поняли?

– Конечно. А кто это был?

Грегори отпил свой американский кофе и усмехнулся:

– А вы тоже изменились. В Риме вы не задавали лишних вопросов.

– Извините… – смешался я.

– Какая вам разница, кто это? – сказал Грегори. – Иванов и Рабинович. Важно не кто, а что. Москва хочет через вас вести в Америке свою пропаганду, и нашлись эмигранты, готовые им помочь.

– Но ведь без лайсенса FCC невозможно открыть телеканал! Вы должны им запретить…

– Мы ничего не должны, – перебил он, нахмурившись. – И вообще, CIA не занимается делами внутри страны. Эта пленка сегодня уйдет в FBI, и вы мне дали слово, что ничего не слышали. Вы помните это?

– Конечно, Грегори…

– Все, тогда я пошел. Рая, сколько с меня?

– Что? – издали, из-за кассы, возмутилась Рая. – Если вы хотите меня обидеть на всю жизнь, задайте этот вопрос еще раз.

Грегори засмеялся, пожал мне руку и ушел, пожелав Рае good luck.