Элиас Лённрот. Жизнь и творчество

Читателю, вероятно, интересно узнать, каким было вообще со­стояние здравоохранения в ту эпоху. Сведения о тогдашней Финлян­дии приводятся в книге Р. Хейккинена, посвященной врачебной де­ятельности Лённрота. До середины XVIII в. в Финляндии еще не бы­ло профессионально подготовленных врачей и какой-либо государ­ственной системы здравоохранения. Население лечилось народны­ми способами, обычно у знахарей-целителей. Первая должность ок­ружного врача была учреждена в 1749 г. в городе Вааса — один врач на всю Приботнию. К моменту присоединения Финляндии к России в 1809 г. в стране числилось до сорока врачебных должностей, хотя самих врачей недоставало, поскольку часть из них либо погибла на войне, либо выехала в Швецию. В 1810—1820-е гг. были приняты не­которые меры по усилению врачебного надзора, однако положение все еще оставалось таким, что один окружной врач приходился при­мерно на сорок-пятьдесят тысяч населения. Кроме того, и сами кон­такты врачей с населением были затруднены еще по той причине, что многие из них не владели финским языком. Исключением в этом смысле был как раз город Оулу, где с 1829 г. стала выходить ежене­дельная финская газета. Ее инициаторами были городской врач и со­биратель фольклора Г. Топпелиус, местные учителя и коммерсанты. В этой газете сотрудничал и Элиас Лённрот.

По сравнению с приморским городом Оулу, имевшем давние тор­говые связи со Швецией и другими странами, маленький город Кая­ни и весь округ Кайнуу были куда более глубокой провинцией — и в географическом, и в торговом, и в культурном отношении. Это же касалось и медицины — в глухой провинции она укоренялась мед­леннее. По местным рассказам, когда император Александр I во вре­мя своей инспекционной поездки посетил в 1819 г. Каяни, ему пред­ставили городского пономаря-врачевателя, в котором эти две долж­ности совмещались. И на вопрос императора, чем же он пользует своих больных, последовал уверенный и бойкий ответ: «Чаркой, крепким табаком и жаркой баней — это лучшее лекарство от всех хворей».

Впервые должность профессионального врача была учреждена в Каяни в 1823 г., ее занял упомянутый С. Роос (кстати, владевший финским языком), а через десять лет его преемником стал Лённрот.

Время с осени 1832 г. по весну 1833 г. было пиком эпидемических заболеваний на севере Финляндии, и не только Финляндии, но и в соседних русских губерниях. Несколько лет кряду в Кайнуу были не­урожаи. Уже в начале сентября 1832 г., как сообщал Лённрот в одном из писем, поля лежали под снегом, несозревший урожай остался не­убранным. Это было как бы зловещим предзнаменованием страшной беды. Исследователи считают (и это подтверждается отчасти имею­щейся статистикой), что голод и эпидемии унесли тогда в Кайнуу больше жизней, чем опустошительная Северная война в начале XVIII в. Голод и эпидемии свирепствовали по обе стороны границы. Ища спасения, вереницы изможденных людей устремились из воло­стей Кайнуу на восток в Архангельскую губернию, где тоже были го­лод и болезни; потом, вконец отчаявшись, уцелевшие пускались в обратный путь. Такие странствия туда-обратно особенно участились зимой в начале 1833 г.

Обычно уравновешенному и хладнокровному Лённроту положе­ние представлялось отчаянным, куда более ужасным, чем во время холерной эпидемии на юге страны, и в письмах он не стеснялся в вы­ражениях. В письме от 2 февраля 1833 г. доктору Ю. Ф. Эльвингу, ко­торый все еще оставался в Хельсинки в связи с холерным каранти­ном, Лённрот писал: «Здешние повальные болезни, голод и нищета не идут ни в какое сравнение с той проклятой холерой, с которой я вплотную столкнулся там в Хельсинки и в других местах, равно как и с прочими эпидемиями. Похоже, я родился под самой несчастливой из всех несчастливых звезд на бездонном небосводе, раз уж меня уго­раздило в самом начале моей врачебной практики оказаться в таком адском пекле, в каком я теперь пребываю».

Отчаянность положения усугублялась массовым голодом, против которого врач был бессилен, не говоря уже о том, что врач был один на всю округу. Как писал Лённрот, «по-настоящему тут не помогла бы и сотня медиков, потому что здешние эпидемии вызваны нище­той и голодом, а без устранения причин невозможно справиться и со следствиями».