Элиас

Перед глазами предстала картина, от которой у меня сжалось сердце. Митчелл сидел на краю постели. Слева от него стоял новый распакованный протез, а старый лежал на полу неподалеку. У противоположной от кровати стены я заметила разбитую прикроватную лампу, которая, очевидно, попала туда не случайно.

Сам Элиас был взлохмачен и тяжело дышал. Его глаза покраснели. Левая рука собрала в кулак простынь, а правая, перевязанная, лежала на колене. Вернее на том, что от него осталось.

Перехватив мой взгляд, Митчелл быстро опустил задранную штанину домашних джоггеров и прорычал:

– Я сказал тебе не входить.

От понимания произошедшего с моих губ едва не сорвался стон отчаяния. Из-за больной руки Элиас не смог справиться с новым протезом и от злости метнул в стену лампу.

Я громко хлопнула дверью и молча направилась к нему.

– Убирайся из моей комнаты! – закричал Элиас, глядя на меня безумным взглядом.

Вместо того, чтобы послушаться, я взяла новый протез и села перед Митчеллом на колени, глядя не на него, а на прикрытую штаниной травмированную конечность.

– Говори, что я должна делать, и я тебе помогу.

Элиас на секунду замер, а затем процедил:

– Мне не нужна твоя помощь.

Краем глаза я заметила, как его левая рука еще яростнее впилась в простыню.

Несмотря на то, что сердцебиение оглушающе пульсировало в ушах, я продолжала игнорировать его агрессию и упорно смотрела на ногу.

– Если ты не скажешь, что нужно делать, я сделаю так, как умею, – процедила я в ответ.

Элиас громко задышал, а затем резко задрал штанину.

Оказавшись не готовой к увиденному, я еле сдержала судорожный вдох. Его правая нога едва дотягивала до колена, представляя собой испещренную шрамами безобразную культю.

Рассказ Алекса звучал жутко, но увидеть собственными глазами последствия такой страшной травмы оказалось до дурноты болезненно. Столько рубцов… Наверняка, Элиас перенес не одну операцию, чтобы хотя бы сохранить то, что осталось.

Девять лет. Ему было всего девять лет…

Надо мной раздался горький смешок.

– Не передумала помогать? – Голос Митчелла сочился ядом.

– Скажи, что нужно делать, – настойчиво повторила я, отбрасывая в сторону сожаление.

– Можешь прямо сейчас проваливать на все четыре стороны.

Я стиснула зубы и надела протез на голень. Элиас зашипел:

– То есть, по-твоему, это так работает?

– По-моему, ты полный кретин, раз не даешь мне сделать все так, как надо! – вновь обозлившись, прикрикнула я и подняла взгляд на Элиаса.

Он ожесточенно смотрел на меня сверху вниз, продолжая шумно и часто дышать.

Только сейчас я осознала, что снова оказалась окутана до боли знакомым запахом. Цитрусово-освежающим.

Так пах бергамот.

Видимо, осознав, что препираться бесполезно, Элиас перевел взгляд на шкаф, находившийся за моей спиной и, сглотнув, произнес:

– Нужно надеть лайнер.

Я продолжала недоуменно смотреть на него. Заметив мое замешательство, Элиас, не глядя, отвел левую руку назад и вытащил из-за спины что-то серое и бесформенное.

Затем опустил на меня взгляд всего на несколько секунд, скривил гримасу и язвительно спросил:

– Справишься?

Я расправила плечи и взяла лайнер. Осмотрела и выяснила, что это был силиконовый чехол, который, судя по всему, надевался на кожу под протезом. Я покраснела от неловкости, когда поняла, что именно от меня требовалось.

С полминуты у меня ушло на изучение того, как обходиться с лайнером. Я вывернула его наизнанку и осторожно приложила к краю бедра. Едва я коснулась его, Элиас вздрогнул всем телом, но продолжил озлобленно изучать шкаф.

Я медленно натянула чехол на ногу, аккуратно расправляя. Когда мои пальцы дошли до верхней части бедра, Элиас вновь дернулся. Я взглянула на него исподлобья. Лицо Митчелла было бледным, а губы – плотно сжатыми.

– Больно? – прошептала я и увидела, как дрогнул его кадык.

– Нет, – выдохнул Элиас.

Спустя еще какое-то время с лайнером было покончено.

– Что теперь?

– Теперь протез. – Голос Элиаса прозвучал непривычно хрипло.

Я вновь взяла отставленный протез и теперь уже не слишком уверенно приложила его к ноге.

Снова подняв глаза на Митчелла, поймала на себе его взгляд. Уже не злой, но полный непонимания. Будто он едва сдерживался, чтобы не спросить, за каким чертом я вообще все это делаю. Я бы все равно не смогла ответить, а потому быстро опустила глаза.

Элиас помог мне, слегка приподняв здоровой рукой больную ногу. Я расценила это как призыв к действию и начала осторожно приспосабливать протез.

– Дальше я сам, – выдавил Элиас.

– Уверен? – В моем вопросе не было ни капли насмешки.

Митчелл лишь молча кивнул.

Я встала с колен и посмотрела в сторону разбитой лампы.

– Позову Глорию, чтобы прибралась.

– Не надо, – негромко сказал Элиас, сидя с опущенной головой. – Она начнет переживать и спрашивать, что произошло. Я сам все уберу.

Отойдя от постели, я подняла лежащий на полу старый протез и прислонила к тумбочке так, как он был прислонен когда в первый раз оказалась в этой спальне. Направилась к выходу и только коснулась дверной ручки, как услышала за спиной еле слышное «спасибо».

Не оборачиваясь и улыбнувшись самой себе, вышла из комнаты.